- Какая тебе разница? – она откинулась на стуле, повторив позу своего визави.
- Интересно, с кем я работаю. Ты много куришь, и мне это не нравится, – он сделал приглашающий жест. – Так и?..
- Ты мое досье читал? – Саша выпустила струйку дыма и уставилась на Хведрунга.
- Местами.
- Значит, должен знать, что я имею музыкальное образование. Я лингвистом-то стала случайно, на самом деле. Девять лет в музыкальной школе по классу вокала, потом музыкальное училище... Меня в шестнадцать лет в Германию учиться приглашали, обещали сделать из меня “потрясающее меццо-сопрано”*, пророчили славу самой Образцовой...
- Почему не поехала? – мужчина с интересом наблюдал за погружающейся в воспоминания Сашей.
- А денег не хватило, – она сделала очередную затяжку и продолжила. – Меня после этого как обухом по голове огрели: в голове мысли были только о Германии. И я пошла работать. Голос был, физиономия была тоже ничего. Устроилась в группу музыкантов, стала петь в ресторанах. Платили неплохо, но нагрузки были огромные. Допелась. Заработала ларингит, еще несколько вечеров пела через “не могу”. А потом, под Новый год, проснулась без голоса и с таким горлом, что умереть хотелось. Дальше больница, операция на голосовых связках. Это сейчас такие операции лазером делают на раз-два, а тогда такой технологии не было. Почти два месяца вынужденного молчания – реабилитация после операции, жесткий режим. Я, когда заговорила, ужаснулась. Голос-то вернулся, но стал высоким и ломким, как у Микки-Мауса. В училище я не вернулась, пошла доучиваться в обычную общеобразовательную школу. Вычитала где-то, что сигареты делают голос ниже, и начала курить...
- У тебя нормальный голос, – Хведрунг цапнул с тарелки зефир и тут же отправил в рот его белую половинку.
- Это сейчас. Через год все восстановилось. Вот только петь так, как раньше, я не смогла. После выпускного надо было что-то решать с дальнейшим образованием, и я пошла на исторический факультет. Читать я любила всегда, аналитические способности и любовь к языкам обнаружились уже потом. Такая вот история, – Саша сложила губы трубочкой и выпустила плотную струйку дыма. – От курения я так и не отказалась, да и не хочу. Мне это думать помогает.
- Сейчас поешь? – мужчина отставил кружку и оперся локтями на стол.
- Пою. Правда, редко. И высокие ноты брать не могу нормально, даже если распоюсь как следует, – она отправила сигариллу в пепельницу, в компанию к своей уже выкуренной товарке. – Кстати, а чего тебя принесло на кухню? Тоже не спится?
- Я услышал, как кто-то кричал, и спустился.
- Я кричала. Уснула носом в ноутбуке и увидела кошмар с погонями и смертоубийством, – Саша ухмыльнулась.
- Носом в ноутбуке? – Хведрунг критически оглядел Сашину физиономию. – Странно, а следов от кнопок нет. Кстати, кого в твоем сне убили?
- Меня. Сначала выкинули в окно из горящего дома, потом погоняли по снежной целине, а потом запустили в меня чем-то тяжелым, заявив, что я не могу нарушить какое-то равновесие. Бред, в общем.
Чем дальше Саша говорила, тем сильнее разгорались глаза сидящего напротив мужчины.
- Когда тебе приснился этот сон? – он отхлебнул из кружки, буравя ее взглядом.
- Да вот, сейчас. Я чего и вопила, собственно, – Саша сделала глоток и поморщилась. – Остыло. Тебе еще чаю сделать?
- Да, – он кивнул и повернулся к вошедшему на кухню Донару.
- Чего не спите? – он пересек кухню и вольготно развалился на свободном стуле. – Саша, а мне чаю можно?
- Конечно, – женщина улыбнулась, в душе радуясь, что к их милой беседе присоединился кто-то еще.
- Так чего не спите? – он утащил с изрядно обедневшей тарелки зефир.
- Да вот, Александра рассказывала о том, что поет, – Хведрунг с усмешкой следил за выражением лица Саши, из спокойного резко ставшим недовольным.
- Пела. В молодости, – она повернулась к мужчинам спиной и загремела чашками. Зачем рассказала, спрашивается? Кто за язык тянул? Надо было соврать что-нибудь, и отстали бы.
- Саша, а спойте! – глаза Донара лучились светом, так же, как и его улыбка.
- Не думаю, что петь среди ночи – хорошая идея, – Саша поставила перед ними слегка клубящиеся паром кружки и уселась на стул, обхватив руками свою чашку.
- Саша, спой. Пожалуйста.
Женщина вскинула голову и встретила насмешливый взгляд зеленых глаз. Ну, прямо как у ее кота. Хведрунг первый раз назвал ее Сашей. И первый раз сказал “Пожалуйста”. Эк им приспичило послушать, однако... Она глубоко вдохнула.
- Что вам спеть?
- Что-нибудь русское, – Донар наблюдал за ее реакцией, чуть прищурив глаза.
- Русское? Ну, ладно... В том, что мы перебудим весь дом, будете виноваты вы – тихо петь я не умею. Я предупредила.
Саша поднялась со стула и прошлась по кухне. Оперевшись на столешницу рядом с мойкой, она положила ладонь чуть пониже груди, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, тряхнула волосами и начала петь.
Гляжу в озёра синие,
В полях ромашки рву...
Зову тебя Россиею,
Единственной зову.
Спроси, переспроси меня –
Милее нет земли.
Меня здесь русским именем
Когда-то нарекли...
Низкий голос, одинаково плавно струящийся во всех нотах и выходящий на пик в высоких, разливался по кухне, окутывая сидящих за столом мужчин. И чем дальше Саша пела, тем отстраненнее становился взгляд Донара и пристальнее – Хведрунга. Он словно впитывал каждый звук, произносимый ей.
Красу твою не старили
Ни годы, ни беда.
Иванами да Марьями
Гордилась ты всегда.
Не все вернулись соколы, —
Кто жив, а кто убит...
Но слава их высокая
Тебе принадлежит.
Красу твою не старили
Ни годы, ни беда.
Иванами да Марьями
Гордилась ты всегда.
Не знаю счастья большего,
Чем жить одной судьбой,
Грустить с тобой, земля моя,
И праздновать с тобой...
Она вывела последнюю ноту и закашлялась.
- Блять! – Саша перевела дух и подумала, что давно она не пела в полный голос без распевки. Может же, да не хочет...
Мужчины сидели, словно завороженные, и смотрели на кашляющую и матерящуюся женщину.
- Знаете, Саша, а я, пожалуй, буду просить вас петь почаще. У вас отличный голос, – Донар отсалютовал ей кружкой.
- Прокуренный у меня голос, – она криво усмехнулась в ответ и подошла к столу, сцапав свою кружку.
- Чего за концерт среди ночи? – на кухне появилась зевающая Дженет и уселась на Сашин стул.
- Да так, не спится. Мы тебя разбудили? – Саша шутя разлохматила и без того всклокоченные волосы девушки.
- Да вы всех перебудили. Ты пела? – она взяла с тарелки последнюю зефирку. – Фу, черт, как сладко!
- Я, – Саша протянула ей свою кружку. – Ну, раз уж мы всех перебудили, можно отправляться спать с чистой совестью!
- Шволачи вы! – Дженет пробурчала это с набитым ртом, вызвав хихиканье окружающих.
- Не без этого, – Саша подмигнула недовольной мордашке штатного археолога. – Ладно, я пошла спать.
Она вышла в темноту коридора и поежилась от ощущения чьего-то присутствия. На лестнице это присутствие обнаружилось в лице догнавшего ее Хведрунга.
- Тоже спать? – она улыбнулась в темноту, туда, где должно было находиться его лицо.
- Да. Мне понравилась песня, – он поравнялся с Сашей на ступеньках и на второй этаж они вошли вместе.
- Я рада. До завтра, – она улыбнулась и скрылась за дверью своей комнаты, помахав Хведрунгу рукой.
Закрыв за собой дверь, Саша уселась на кровать и погладила проснувшегося Тома.
- Знаешь, кот, а этот мой новый начальник не такая уж и сволочь. Странный просто.
Оставив кота в покое, она переоделась и наконец-таки забралась под одеяло, провалившись в глубокий сон без сновидений.
Через минуту после того, как Саша захлопнула дверь, к оставшемуся за ней мужчине присоединился еще один.
- И что это было, Локи? – глаза стоящего рядом Донара вполне явственно светились голубым. – Зачем ты вывел ее на эту лирику?