Нагорья эти сухие. Со всех сторон отгорожены они от идущих с океанов осадков высокими, иногда даже высочайшими на планете хребтами: Гималаями, Гиндукушем, Каракорумом, Кокша-алтау, горами Северо-Восточного Афганистана, Ферганским хребтом. Поэтому здесь суше, чем в Каракумах. В Центральном Тибете и на Восточном Памире в год выпадает меньше 100 миллиметров осадков, чаще 50–70 миллиметров. На сыртах Тянь-Шаня — чуть больше. А испарение сильное. Ему способствуют и сильные ветры. Не удивительно, что здесь растительность пустынная. Только эти пустыни не жаркие, а холодные. Под таким названием они и вошли в научную литературу — «холодные пустыни нагорий».
Когда исследователи обнаружили на такой огромной высоте пустыни, они сначала, разумеется, удивились, а потом задумались о причинах столь необычного их высотного положения. Первой была высказана мысль о том, что высокогорные холодные пустыни — результат уменьшения количества осадков выше пояса максимального увлажнения; подобный пояс, как вы помните, мы уже встречали в Гиссаро-Дарвазе. Потом выяснилось, что еще большую роль играют стоящие вокруг высокие горы, не пропускающие извне облака с осадками. К этому добавились новые материалы климатологов; оказывается, поступлению сюда осадков препятствуют не только окраинные высокие хребты, но и… сама атмосфера. Нагорья массивны, лежат они на большой высоте и за зиму выстуживаются так, что над ними образуется область высокого давления — антициклон, как над Сибирью. Все остальные горы Средней Азии весной получают осадки от западных циклонов, а нагорья остаются сухими, поскольку циклонам в область высокого давления не пройти, как воде не протечь в гору. А к лету, когда нагорья прогреются и антициклон рассосется, циклональные осадки уже заканчиваются. Потому-то здесь и пустыни на такой огромной высоте — самые высокие пустыни в мире.
Все как положено
Здесь все как и положено быть в пустынях. Растительность разреженная, одно растение от другого далеко. Преобладают полукустарники — терескен, разные полыни, пижмы. Видовой состав растительности бедный: вы едете на машине через нагорье, а по пути встречаются все те же два-три десятка примелькавшихся видов в разных комбинациях. И все эти виды ксерофитные, как и положено в пустынях. Их конструкция приспособлена к экономному расходованию воды. Иначе им не выжить. Местами на поверхности почвы образуются солончаки. Идешь по ним, а соль похрустывает под ногами, смешивается с пылью, подхватывается ветром и уносится. Это пухлые солончаки — тоже как положено в пустынях. И такыры такие же, как в Каракумах. Голые, растрескавшиеся от сухости глинистые пространства. Ранним летом сезонные воды заполнили замкнутую ложбину, нанесли туда глинистые и иловатые отложения. А потом вода быстро высохла, глина растрескалась, и копыта коня стучат по такыру, как по асфальту. Лишь изредка какое-нибудь шустрое растение — очень сочный суккулент парнолистничек или же астрагал стрелковый — вонзит корень в трещину и живет, пока под засохшей коркой еще сохраняется влага.
Сравнительно недавно выяснилось, что такыры не так уж безжизненны, что под засохшей коркой размножаются почвенные водоросли, обогащающие мелкозем органическими веществами. Такыры на нагорьях — не исключение, почвенных водорослей и здесь оказалось предостаточно. Есть на нагорьях и песчаные пустыни с дюнами и барханами. Словом, здесь пустыня как пустыня, вполне, казалось бы, типичная.
И кое-что вдобавок
Но кое что здесь выходит за пределы привычного представления о среднеазиатских пустынях. Начать можно с известного: равнинные пустыни жаркие, а здесь, на нагорьях, очень холодно. Соответственно растения здесь приспосабливаются именно к холоду, а не к жаре. Они одеваются в мохнатое опушение, прижимаются к земле, зарываются в землю и никогда не достигают высокого роста. На равнинах можно встретить хотя бы заросли саксаула, песчаной акации, джузгуна. А здесь слишком холодно и ветрено для деревьев и крупных кустарников. Поэтому нагорья абсолютно безлесны.
Был как-то курьезный случай. Биологи хорошо знали причины безлесия нагорий и сажать там деревья не пытались. А вот физики, работавшие в одном высокогорном поселке Памира, не знали этого и-посадили несколько ивовых кустов возле арыка. А те взяли да и выросли. Сейчас они достигли трех метров высоты. Смущенные биологи внимательно изучили посадки и обнаружили, что ивы выросли в закрытом от ветра месте, за стенкой дома.
Это уже была не новость. Давно известно, что, чем уже и глубже ущелье, тем выше по нему в горы поднимаются кустарники. На дне такого ущелья и ветра меньше, и снег поглубже, и вода скапливается на узком дне лучше. На нагорьях же таких ущелий нет. А стенка дома как раз и сыграла роль защитного экрана вместо склона узкого ущелья.
Ко всему следует добавить, что в холодных пустынях нагорий имеются подушечные растения, а в жарких их нет. Нет в них и такой пестроты растительных сообществ, как в нагорных пустынях. А главное — флора в нагорьях другая. Когда ботаники свели воедино весь перечень растений с сыртов Тянь-Шаня и с Восточного Памира, то оказалось, что господствующее положение в холодных нагорьях занимают выходцы не с запада, не из Средиземноморья, как на равнинных пустынях Советского Союза, а с востока — из Центральной Азии. Такие же или родственные виды живут и в нагорьях Тибета, и в сухих горах Куньлуня, и в жарких пустынях Такла-Макана. Короче, флора нагорий оказалась не среднеазиатской, а в основном центральноазиатской. Где-то здесь проходит важный природный рубеж между той и другой частями континента, полоса контакта между древними пустынями Центральной Азии и более молодыми пустынями Средней Азии. И климат здесь оказался с сухой холодной зимой, тогда как все среднеазиатские территории имеют влажную зиму. Для растений это различие оказалось решающим.
В общем, нагорные холодные пустыни — это, конечно же, пустыни, но особые, центральноазиатские, не во всем похожие на те, что раскинулись на равнинах Средней Азии.
Когда ничего не растет
Приходилось ли вам когда-нибудь видеть в природе, не в городе, пространства, на которых вообще ничего не растет? Ни былиночки? Если приходилось, то вам повезло, потому что такие места — большая редкость. Немцы даже ввели для них специальный термин, который в переводе так и звучит: «лишенные растительности области». Термин этот употребляли применительно к некоторым пустыням Африки. Но такие места, не заросшие решительно ничем, оказались и в высокогорьях Азии, в сухих высокогорьях тоже, в частности на нагорьях. И хотя ботаникам в таких местах, казалось бы, делать нечего, они е особым вниманием присматриваются к подобным участкам. Потому что, когда ничего не растет, — это тоже ботаническая загадка.
Растительный мир экспансивен. Всюду, где можно, и даже там, где, казалось бы, нельзя, что-нибудь да растет. А если не растет ничего, то обычно видна причина этого. Например, голая кристаллическая скала: на ней ничего не растет, так как нет почвы и воды. Или голые галечники вдоль бурных горных рек: растительность с них смывается часто поднимающейся полой водой. Ио когда ничего не растет на мелкоземисто-щебнистых почвах, или песчаных, или глинистых, то это вызывает, двойственное чувство — удивление и уверенность: «тут что-то не так». И специалист начинает искать причину безжизненности участка. На глаз такую причину обнаружить трудно. Обычно все ограничивается предположениями: слишком сухо, слишком холодно, слишком засоленные почвы. А видимой причины нет.