– Я не обижаюсь. Он прав, мы – варвары. Его предки строили полисы на берегах Эгейского моря, когда мои колесили в кибитках по степям вокруг Рипейских гор[67]…
– Ну ладно, вы поговорите, а я пошла, – торопливо вставила Мирра.
Бросив на младшую сестру заговорщический взгляд, она убежала в дом.
Наступила неловкая пауза.
– Мне тоже пора, – сказала внезапно покрасневшая Аглая, затем быстрым шагом направилась к воротам.
Вдруг обернулась.
– Завтра начинаются Большие Дионисии. Приходи на агору!
Улыбнувшись, помахала рукой. Куджула помахал в ответ. Ассакен, сидевший на корточках у забора, поднялся, разминая затекшие ноги.
4
Гондофар разрешил Куджуле свободно передвигаться по городу с одним условием: только в сопровождении конвоира. Он не решался открыто убить заложника, понимая, что Герай ему этого не простит.
Разделаться с юнцом он всегда успеет. Зачем дразнить кушанского медведя до того, как он потеряет клыки и когти по естественным причинам – сдохнет от болезни. Сначала надо избавиться от прямого наследника. Он намеренно отправил кушанское посольство без почетного эскорта, потому что так сподручней разделаться с ним по дороге. Вслед гостям уже скачет сотня всадников. Время идет, и с каждым днем преследователи все ближе подбираются к жертве. Герай будет долго ждать вестей от сына, Андхра далеко… А в Андхре он погиб или в Арахосии – кто ж докопается?
На рассвете Куджула вышел из крепости.
Его уже поджидал Иешуа вместе с друзьями – Шаддаем и Ионой. Со стороны предместий к шахристану стекались эллины, которые по воле случая или в связи с рабочей необходимостью ночевали за его стенами. Все торопились, чтобы успеть к началу праздника. Друзья влились в общий поток и вскоре вошли в Старый город через ворота Гермеса.
В глубоком тимпане над притолокой, прислонившись бедром к стволу глиняного дерева, стоял сам олимпиец – обнаженный, в спадающем на спину плаще, который он обмотал вокруг левой руки, и петасе, широкополой шляпе, внимательно вглядываясь в проходящих под ним людей. Этой же рукой он сжимал керикион, обвитый змеями крылатый жезл, а правую руку с открытой ладонью вытянул вперед, словно приглашая прохожих остановиться, чтобы вступить с ним в беседу.
Город поразил Куджулу праздничным убранством. Из окон свешивались стебли плюща и виноградные лозы, двери были украшены сосновыми ветками, а у входа во многие дома стояли полные сушеных смокв корзины. Со стен смотрели терракотовые маски Диониса, менад и сатиров – бородатые, лохматые, с выпученными глазами, широко открытыми ртами и гримасой безумия на лице.
Возбужденные горожане направлялись к центру города – агоре – мимо увенчанных масками и увитых плющом деревянных столбов на перекрестках, весело переговариваясь в предвкушении праздничного шествия, за которым последует насыщенная удовольствиями дивная ночь.
Многие несли с собой маски, корзины с едой, кувшины и мехи с вином. Участников шествия можно было легко отличить по раскрашенным лицам, венкам на головах, музыкальным инструментам, а также тирсам – палкам с сосновой шишкой на конце – в руках. Каждому из них пришлось побороться на собрании филы, чтобы доказать, что он или она будут лучшим представителем общины на празднике.
Увидев, что у одного из актеров к бедрам прикреплен огромный бутафорский фаллос, Шаддай дернул Иону за рукав халлука:
– Глянь, соломенный «соловей»! Срам-то какой…
Оба парня зашлись в приступе с трудом сдерживаемого смеха, глядя друг на друга. Они сгибались пополам и хлопали себя по ляжкам, а когда, наконец, выпрямились, то стали тыкать Иешуа в бок, чтобы тот тоже оценил запретный атрибут. Иешуа удивленно посмотрел, но, покраснев, сразу отвернулся.
– Дураки, – недовольно буркнул он. – Нашли над чем смеяться.
Пророки подвергали острому осуждению фаллические символы языческих религий, к тому же иудеи с детства воспитывались в строгости и стыдливости в интимных отношениях.
Лишь Куджула спокойно отнесся к древнему символу плодородия: в стойбищах не стыдились проявлений человеческой природы. Кушаны вступали в брак в раннем возрасте, при этом знатному юноше не запрещалось иметь любовниц – почему нет, если можно заткнуть рот отцу или брату девушки богатыми дарами. Да и рабыни всегда под рукой – выбирай любую.
Куджула уже познал женщину. Несколько лет назад отец приказал ему помочь рабыне в конюшне. Он выгребал старую подстилку из денников, а хорасмийка, подоткнув подол рабочей эскомиды, разбрасывала охапки свежего сена. Оба разгорячились, вспотели, раскраснелись.
67
Рипейские горы – древние Гиперборейские горы, которые с натяжкой можно считать Уральскими.