Он безо всяких сомнений каждый раз знал, что я там.
В половине четвертого подали завтрак, почту собрали в пять. Пропущенные бланки для покупок тоже забрали для обработки.
Я порадовался, когда в шесть моя смена закончилась. Мы с Джином встретились со сменными надзирателями и доложили о событиях ночи. Мои внутренности вибрировали, маленькие вспышки адреналина то и дело расходились по организму. Мне надо поспать и забыть весь этот разговор с Бишопом. Он нервировал меня всю ночь.
Когда наш доклад был окончен, я пошел в комнату для персонала, чтобы написать отчет о смене. Каким бы усталым и сонным я ни был, мой разум не знал покоя. Я планировал отправиться на долгую пробежку после возвращения домой. Затем рухну в постель и буду надеяться, что следующая ночь пройдет более гладко.
Мое главное правило оказалось разрушенным, и я не знал, как собраться после этого. Моей первой ошибкой стало изучение прошлой истории заключенного. Второй — то, что я поверил своему чутью, которое говорило, что я читаю ложь.
Я капитально облажался, и мне надо взять себя в руки, иначе я затеряюсь в этом шторме, как и предупреждал Бишоп.
Глава 7
Спал я дерьмово. Разговор с Бишопом раз за разом прокручивался в моей голове. Каждое слово. Каждый взгляд. Я видел это снова и снова. Я слышал тон его голоса, убежденность, когда он говорил мне, что он всего лишь монстр.
Но дело в той крохотной эмоции, проступившей на поверхности, когда он говорил о своей бабушке. В том, как он смотрел сквозь портрет, нарисованный на стене. В том, как он называл ее «бабуля».
Шторм уже бушевал всюду вокруг меня.
В шесть вечера я прекратил попытки заснуть. В глаза как будто песку насыпали, они были раздражены из-за нехватки сна. Я сбрызнул лицо водой и посмотрел на свое отражение. Темная двухдневная щетина покрывала мой подбородок и шею, и я провел по ней рукой, уговаривая себя побриться.
Мне также надо было постричься. Мои каштановые космы цвета грязной лужи отросли достаточно длинными, чтобы стали видны неуправляемые кудри, которых я всегда пытался избегать. Собрав в кучу последние остатки энергии, я постарался привести себя в порядок, чтобы не выглядеть таким бледным и обеспокоенным.
Сожрав полную миску сухих завтраков, я проверил телефон и увидел недавнее сообщение от Рея, который просил как можно скорее перезвонить ему. Не зная, в чем дело, я поставил миску в раковину и тыкнул на кнопку звонка.
— Энсон. Как дела?
— Неплохо. Только встал. Что-то случилось?
— Вообще-то, я хотел узнать, не сможешь ли ты сегодня приехать на пару часов пораньше. В твоей зоне не хватает рук, и там не помешает дополнительный персонал.
Не хватает рук? Я не представлял, что за проблемы у них возникли.
— В чем дело?
Я знал, что Эзра все еще работал в послеобеденную смену, и помнил вчерашние угрозы Армандо из-за того, что их лишили законных прав. Что-то случилось? Он сдержал угрозу прибить Эзру? Его комментарии упоминались в моем отчете, но я не воспринял их всерьез. Парень был расстроен, но я заверил его, что проблема решена, и потому не думал, что он что-то предпримет.
— Обыск, Миллер. Ты доложил о подозрениях на употребление наркотиков. Они приступили сегодня после обеда.
— Черт, — я провел рукой по волосам, испортив свои предыдущие попытки уложить их гелем. — Я и забыл про это.
— Обычное дело. Такое часто случается, но занимает большую часть дня и сбивает привычный рутинный график. Сможешь поработать несколько дополнительных часов?
— Да, без проблем. Когда я тебе нужен?
— Сможешь приехать к восьми?
Учитывая, что я ничем не был занят, это не вызывало проблем.
Поскольку я заступал на смену в нетипичное время, не было брифинга по 12 корпусу и не было доклада от другого надзирателя. Когда я заглянул в офис Рея, чтобы сообщить о прибытии, его там не оказалось. Поспрашивав, я узнал, что он помогает в отсеке Б. Туда я и направился.
Вскоре я увидел, что обыск в отсеке смертников сильно отличается от всего, с чем я сталкивался в прошлом. Заключенных перемещали из их камер в большое помещение в главном коридоре отсека смертников. И словно обыск с досмотром в камере или досуговом помещении был недостаточно унизительным, теперь заключенных просили раздеться в этом центральном помещении и сдать одежду для тщательного осмотра. Когда они раздевались и подвергались осмотру, у них брали образцы мочи — прямо там, в большом помещении, где нельзя смухлевать или играть в какие-то игры.
Пока два надзирателя занимались заключенным, двое других осматривали его камеру дюйм за дюймом, проверяя и конфискуя все, что им не разрешалось иметь. Это был тщательный и организованный процесс. У всех имелась своя работа и отведенное место.
Не зная, где я нужен, я нашел Рея, который следил за мужчинами, переворачивавшими вверх дном камеру Армандо.
— Вечер добрый, Рей. Где я тебе нужен?
— О, привет. Спасибо большое, что приехал. Некоторые из наших ребят пропустили обед. Почему бы тебе не помочь тут? Я дам Дугу хоть пятнадцать минут, чтобы перекусить. Знаю, это мало, но надо разобраться с этим.
— Нет проблем.
Я натянул свои износостойкие перчатки и вошел в камеру Армандо, а Рей крикнул через плечо, говоря Дугу отдохнуть пятнадцать минут. Увидеть камеру изнутри стало открытием. Воздух был более спертым и тяжелым, чем я ожидал, и к нему примешивались различные неприятные запахи, которых мы не чувствовали снаружи. Запах тела и немытый туалет. Логично, поскольку этих мужчины проводили двадцать два часа своего дня в маленькой комнате, где они ели, спали и срали.
На стенах росла плесень, над кроватью виднелись голые участки бетона, где краска давно облезла. Слой грязи и хлама был толстым. Надзиратель, которого я знал как Энджело, склонил голову в приветствии, стянул тонкий матрас с кровати и провел визуальный осмотр, изучая каждый дюйм.
— Ты когда-нибудь занимался подобным?
— В тюрьме общего режима в Ай-Максе. Здесь нет.
— В плане осмотра особых отличий нет, если не считать нескольких мелочей, — он вытащил матрас в коридор, и тогда я заметил аппарат в конце ряда. — Просвечивается рентгеном. Это несильно отличается от той фигни в аэропорту, когда проходишь проверку безопасности. Убедившись, что все чисто, мы кладем вещи обратно. Мы осматриваем каждый дюйм комнаты и ищем контрабанду. Относись к вещам уважительно. Вот и все. Мы не утруждаемся складывать все как было. Как только они вернутся в комнату, сами об этом позаботятся. Но если начнешь портить вещи, точно окажешься в чьем-нибудь черном списке, гарантирую.
Так что мы понемногу разбирали камеру Армандо. Осматривали его вещи и складывали кучками в центре камеры, чтобы ничего не пропустить. Когда мы убедились, что все чисто, Энджело доложился Рею.
— Ладно, дайте им знать, что Армандо можно заводить в камеру и переходить к следующему заключенному. Мне придется отойти ненадолго, в блоке Е проблемы, кто бы мог подумать, — Рей помахал нам, направляясь к лестнице. — Зовите, если понадоблюсь.
— Я дам им знать, что все готово к возвращению Армандо, — сказал я.
Энджело кивнул, вышел из камеры и прислонялся к стене, сняв перчатки и потирая лицо. Он выглядел так, будто у него был долгий день, и он отчаянно нуждался в передышке, и поэтому я не стал сообщать другой команде по рации.
Я услышал шум еще до того, как свернул за угол в главный коридор, где держали Армандо. Повышенные голоса разносились по воздуху.
— Ты бл*дский кусок дерьма. Богом клянусь, если однажды я доберусь до тебя, мелкий мудак, то шею тебе сверну.
— Остынь, Армандо. Ты не хочешь этого делать.
— Нет, хочу, бл*ть. Этому засранцу слишком многое сходит с рук, и меня уже тошнит от этого. Если никто не хочет с ним разобраться, тогда я сам это сделаю.
Последовала пауза. По воздуху разнесли шепотки, но они были слишком тихими, чтобы различить слова. Я прибавил шагу и свернул за угол. Клетка находилась прямо в центре коридора. Голый Армандо стоял лицом к лицу с наглым и высокомерным Эзрой, который ухмылялся во все тридцать два. Даже мне хотелось ему врезать. Их разделяли считанные сантиметры, и я не сомневался, что если бы Армандо не находился в запертой клетке, он бы сдержал слово.
Эзра держал руку на груди своего коллеги, сдерживая того и приглушенно говоря что-то Армандо. Коллеге, казалось, было неловко. Он держал в одной руке комбинезон Армандо, в другой — его обувь.
Армандо обнажил зубы в агрессивной гримасе, сверля взглядом Эзру.
— Что здесь происходит? — завопил я.
Отвлекающий фактор в лице меня нарушил напряженную атмосферу между ними, и все рвануло. Армандо бросился всем телом на стену клетки, умудрившись наметить смачный харчок через крохотные дырочки прямиком в лицо Эзры. Эзра схватил баллончик спрея со своего пояса и брызнул Армандо в лицо.
Я побежал.
Другой офицер схватил Эзру и оттащил назад, выкрикивая возражения.
Армандо заорал и грохнулся на колени, схватившись за лицо.
— Я вызову бл*дский КНЭР (прим. команда надзирателей экстренного реагирования), и они с тобой разберутся, — взревел Эзра. — Как тебе такое понравится, Армандо?
Эзра содрал рацию с плеча как раз в тот момент, когда я добрался до него. Я помог второму надзирателю удержать его и встал прямо перед ним.
— В чем, бл*ть, твоя проблема? Что ты творишь?
— Отвали от меня, новичок, — плевок Армандо стекал по щеке Эзры, и он чуть ли не светился от злости. Жгучие следы перцового спрея витали в воздухе, и у меня защипало глаза. Я вошел как раз в остаточное облако. Я не мог представить, что чувствовал Армандо.
— Почему ты его донимаешь? Просто чтоб побыть мудаком? Покичиться своей властью?