Мы вошли во что-то вроде комнаты для персонала, которая служила комнатой для совещаний и рабочим местом. Вдоль одной стены стояли шкафчики для личных вещей, длинные металлические столы, куча стульев вроде того, на котором я сидел в кабинете начальника тюрьмы, и ряд окон с массивными перекрещивающимися решетками, образующими ромбики. Окна выходили на огражденный забором двор, который в данный момент пустовал. На столе стоял старый кофе в кофейнике, тут имелся небольшой холодильник и еще несколько умирающих растений, которые поставили тут в провальной попытке сделать это место уютнее.
— Ты увидишь, что здесь везде камеры, — Рей показал на камеру в углу потолка. — После кое-какого дерьма в 2008-м мы получили финансирование для установки видеонаблюдения. В наших 19 корпусах установлено более тысячи камер. Не переживай из-за того, что за тобой все время следят. У нас нет персонала, который постоянно просматривал бы камеры 24/7, если только ты не работаешь в самых горячих и оживленных точках. Для этого надо слишком много трудочасов, но баксов не хватает. У нас есть маленькая команда, которая сосредоточена строго на шести проблемных местах. И все. Камеры здесь и в остальной тюрьме хранят видеосъемку за последние две недели, так что, если происходит инцидент, мы отматываем и проверяем записи. Если мы видим подозрительное поведение, то тоже можем проверить. Вот такие дела.
— Звучит хорошо. У нас в Ай-макс было нечто похожее.
Рей пересек комнату и повозился с замком одного из шкафчиков в нижнем углу, затем успешно распахнул его. Внутри оказалась высокая стопка униформ в пакетах, похожих на его собственную униформу.
— Иди выбери свой размер и возьми по две штуки всего. Если хочешь запасной комплект, придется доплатить. Сейчас дам тебе ремень.
Я покопался в стопках рубашек и брюк, пока не нашел два подходящих комплекта. Рей повозился с ремнем, который разложил на столе и проверил, что все кармашки содержат в себе необходимое. Он объяснил мне каждый предмет, и я внимательно слушал, хотя в Айонии мы носили при себе то же самое.
Рей кивнул на двери на противоположной стене.
— Уборные, душевые, раздевалки. У нас также есть спортзал для сотрудников на территории тюрьмы, если тебе такое надо. Могу показать попозже. Пока иди туда и переоденься. Я найду для тебя пароли, и мы быстренько ознакомимся с компами, а потом поведу тебя на экскурсию.
Не теряя времени, я переоделся, а когда я вышел, Рей уже подготовил для меня шкафчик. Я убрал свой ланч в холодильник для персонала, а остальные вещи сунул в свой новый шкафчик.
Рей усадил меня рядом с собой за один из многих компьютеров вдоль стены и показал, где найти бланки документов, которые могли мне понадобиться. Бланки ежедневных отчетов, бланки докладов об инцидентах и все такое. Это было схожим с моей предыдущей работой, так что у меня не возникало вопросов.
— Каждый день перед началом смены мы проводим массовое совещание, где ты узнаешь обо всех инцидентах в тюрьме вне зависимости от того, относятся они к твоей секции или нет. Когда ты встретишься с охранником, которого сменяешь, он детальнее расскажет о твоей секции и сообщит, были ли заметные проблемы с кем-то из твоих подопечных.
Как только я ознакомился с базовыми административными процедурами, Рей объявил, что пора спуститься в темницу.
Он повел меня обратно на основной уровень, и мы прошли по бесчисленным безжизненным коридорам, где посередине стен тянулась все та же темно-синяя зазубренная полоса. Она выделялась на фоне блеклого белесого цвета и привлекала мое внимание, пока мы шли. Она подскакивала и опускалась неровными линиями, и где-то эти изгибы были крупнее, а где-то меньше.
— 12 корпус будет твоим новым домом, — сказал Рей на ходу. — Там размещены все заключенные-смертники и те, кто приговорены к карцеру, то есть, к одиночному заключению. В 12 корпусе есть шесть блоков, и в каждом содержится по 84 камеры, разделенных на шесть секций. Каждая секция вмещает 14 камер. Два охранника работают в двух секциях. То есть, на смене ты с коллегой будешь отвечать за двадцать восемь подопечных.
— В данный момент у нас 287 мужчин в отсеке смертников и 46 в карцере. Мы держим их в отсеке Е, и если тебя еще не предупреждали, с этими мудаками надо быть осторожнее. Они не дадут тебе расслабиться.
— Серьезно? Я думал, все наоборот.
— Распространенное заблуждение. Хотя смертникам нечего терять, это они подают апелляции направо и налево. Судья не будет снисходителен к тому, кто чинит проблему. Большинство наших парней исправно подчиняются всем правилам. А те, кого посадили в карцер, плевать хотели на все.
Мы подошли к первой из многих дверей, открывавшимся по пропускам и отделявшим каждый коридор и секцию отсека. Рей остановился и положил руки на бедра, глядя за синюю решетку двери.
— Добро пожаловать в отсек смертников, друг мой. Прежде чем я проведу нас внутрь, позволь дать совет. Я работаю заведующим семь лет. До этого был таким же офицером, как ты. И если я что-то выучил за это время, так это то, что не надо вести себя на работе как мачо. Слышал выражение «на мед поймаешь больше мух, чем на уксус»? (прим. то же самое, что «ласковый теленок двух маток сосет» или «будь проще и люди к тебе потянутся») Это применяется и здесь. Судя по моему опыту, с этими парнями за решетками проще поладить, если проявить капельку понимания и доброты, а не кичиться властью и мышцами. Они тоже люди. Неважно, что они сделали, чтобы угодить сюда. Твоя работа — охранять их от самих себя и остальных. Конечно, ты можешь игнорировать меня и строить из себя крутого парня, но обещаю, что лучше тебе от этого не станет. Это не та же работа, что в тюрьме общего режима. Это непростое время. Это конец коридора.
Рей изучал меня, пока я переваривал его слова. Это казалось логичным и дало мне странное ощущение надежды, что это место работы подойдет мне лучше, чем предыдущее. Я посмотрел через первые решетки на длинный коридор за ними. Там продолжались те же белые стены, мимо которых мы шли ранее, а также та темно-синяя линия, которую я разглядывал. Вот только линия уже не была зазубренной и подскакивающей. Она сделалась прямой и тянулась горизонтально примерно на уровне пояса человека.
Я повернулся и посмотрел туда, откуда мы пришли, подмечая зазубренные неровные скачки синей линии позади нас. Нахмурившись, я опять посмотрел через решетки.
— Заметил, да? — сказал Рей.
— Скажи, что я ошибаюсь.
Рей усмехнулся и потер ладонью свои коротко стриженые рыжие волосы.
— Хотелось бы. Но я уверен, что государственный орган, выбравший такой дизайн, будет отрицать все до последнего.
Я подошел к стене и положил ладонь на последний скачок голубой линии, который был покороче остальных, а дальше линия возвращалась на тот уровень талии. Далее она тянулась ровно.
— Это кардиограмма, — сказал я. — И сердцебиение прекращается здесь. Это...
— Зловеще?
Я кивнул.
— Отвратительная шутка. Вообще не креативно и не смешно. Это ужасно.
— Согласен.
Мы еще минуту стояли и смотрели на синюю линию на стене. Нервные мурашки, которые я испытывал на парковке, вернулись, и я порадовался, что униформа была с длинными рукавами и скрывала волоски на руках, вставшие дыбом. Неважно, сколько бы человек ни работал в этой сфере, отсек смертников не оставлял равнодушным никого, даже меня, хотя я еще не побывал внутри.
— Идем?
Я подавил отвращение от голубой линии и подошел к Рею у решеток. Он передал по рации сигнал открыть дверь, и мы прошли через первые из множества решеток. Металл с лязгом захлопнулся за нас, создавая тревожную атмосферу финальной неизбежности.
Логово зверя, как выразился Рей. Зловещая аура этого места тяжелым бременем ложилась на мои плечи, пока мы проходили вперед. Я знал одно — что если в месте вроде 12 корпуса случалось какое-то дерьмо, то ты застревал здесь.
Глава 2
— Это секция А, — объявил Рей, когда мы дошли до первого длинного коридора камер. — Секции А и Б обозначены как «смертный дозор». Двадцать восемь камер, которые включают в себя этот ряд камер, те что прямо над ними, соседний коридор и тот, что над ним. Они редко бывают заполнены все разом. Смертный дозор...
Прежде чем Рей перешел к объяснению, я вклинился и договорил за него, пока мы смотрели на длинный ряд пронумерованных камер.
— Когда судья окружного суда подписывает распоряжение о приведении в исполнение приговора о смертной казни, заключенных переводят сюда на их последние недели.
— Верно. Это их последний дом перед тем, как их переведут в Хантсвилль или Дом Смерти, как мы его называем. В этих секциях охрана удвоена, и иногда ты тоже будешь дежурить тут, хотя большую часть времени я назначаю сюда добровольцев, потому что эта работа бывает тяжелой. Эти бедняги наиболее склонны совершить суицид любыми возможными способами. Их дни сочтены, дата назначена. Наша задача — проследить, чтобы этого не случилось. В основном они хотят покаяться и поговорить. Работая здесь, ты услышишь немало нелицеприятных вещей. Будь готов к этому.
Я обратил внимание на присутствовавших охранников. Они мельком встретились с нами взглядом, когда мы зашли на этаж, но были заняты своей рутиной и больше не обращали на нас внимания.
Рей хлопнул меня по плечу и направил к открытой стальной лестнице, ведущей на другой уровень.
— Пошли наверх. Мы переходим в отсек Б, чтобы ты примерно понимал, как мы тут устроены. Здесь одиночные камеры по 60 квадратных футов (прим. 5,5 кв. м). У заключенных есть узкое окно, длиной примерно 60 см и высотой 5 см. Это весь солнечный свет, который они получают. У них есть кровать с тонким матрасом и объединенный унитаз с раковиной. Ничего больше, помимо стандартного комбинезона. Все, что еще имеется у них в камерах, куплено в магазине для заключенных, и они заслуживают право сохранить эти вещи. Это может быть запасная одежда, продукты питания, принадлежности для рисования, вентиляторы, потому что тут пипец как жарко, книги и все такое. В отличие от других отсеков смертников мы не разрешаем телевизоры, но можно купить радиоприемник.