— Каков вердикт присяжных относительно обвинения мистера Бишопа Ндиайе в убийстве двадцатиоднолетней Аянны Уильямс 13 апреля 2001 года?
— Присяжные считают его невиновным.
Воздух вырвался из моих легких шумным выдохом, и я привалился к Джалену, вцепившись в его руку. Мои глаза переполнились слезами, и я едва расслышал вторую часть.
— Каков вердикт присяжных относительно обвинения мистера Бишопа Ндиайе в убийстве пятилетнего Кеона Уильямса 13 апреля 2001 года?
— Присяжные считают его невиновным.
Комната взорвалась хаосом. Судья призвал к порядку и завершил слушание несколькими короткими фразами. Всюду раздавались аплодисменты и перешептывание. Джален повернулся ко мне, и я стиснул его в крепком объятии, которое длилось и длилось. Хавьер похлопал меня по спине и прошептал на ухо поздравления.
Но мне нужно было увидеть Бишопа. Смахнув слезы с глаз, я одернул рубашку и попытался рассмотреть его сквозь внезапную толчею тел. Не раздумывая и не заботясь ни о чем, я протолкнулся в проход и пробрался сквозь толпу вперед. Синтия оказалась окружена и принимала поздравления от людей, которых она, наверное, знала. Я осматривался по сторонам, но не видел Бишопа.
— Они увели его, чтобы толпа не окружила его, — сказала Синтия, поймав меня за руку.
С ослепительной улыбкой она протянула мне ладонь для рукопожатия, но я отбросил ту в сторону и сгреб ее в крепкое объятие.
— Вы лучшая. Я даже не знаю, как вас отблагодарить.
Она похлопала меня по спине, но не отстранилась. Она крепко прижала меня к себе и прошептала на ухо.
— Ранее сегодня утром я пообщалась с Нэнси Петти, предыдущим представителем Бишопа. Эта женщина в панике, потому что знает, что я дискредитировала ее данным процессом. Я сообщила ей, что будет подан гражданский иск из-за ее недобросовестного исполнения обязательств. Она готова сделать заявление. Полагаю, она пытается получить поблажку, ибо знает, что поступила неправильно и вот-вот потеряет свою лицензию. Она утверждает, что у нее есть ценная информация относительно Исайи и его отца, Терри Гордона. Ничего еще не закончилось, Энсон. Передайте Бишопу, что дело Аянны вновь будет открыто, и справедливость так или иначе восторжествует.
Мое сердце сжалось, и я крепче стиснул Синтию, когда на глаза навернулось еще больше слез. Не существовало слов, способных выразить мою благодарность.
— Я ему передам. Спасибо вам большое.
Синтия отстранилась из моих объятий и сжала мои плечи, на ее лице сияла редкая улыбка.
— Один шаг пройден, но впереди еще так много. Теперь мы восстановим доброе имя Бишопа и будем бороться за компенсацию. Двадцать лет в тюрьме безо всякой причины? Они за это заплатят, я об этом позабочусь, — она похлопала меня по груди и пригладила мою помявшуюся рубашку. — Но хватит на сегодня. Идите туда, и вам сообщат, где он.
Я сжал ее ладони своими.
— Спасибо вам. От всего сердца.
— Всегда пожалуйста, Энсон. А теперь идите.
Я побежал. За дверью оказался длинный коридор, и я растерянно смотрел на множество дверей. Все они были закрытыми.
Когда Деррик вышел из комнаты в конце коридора, я прибавил шагу.
— Сюда, любовничек.
Я ворвался в двери и резко остановился. Вот он. Свободный. Больше никакой тюрьмы. Никаких ограничений. Никаких плексигласовых барьеров.
— Снимите с него цепи, бл*ть, — гаркнул я, заметив, что оковы оставались на месте.
При звуках моего голоса Бишоп повернулся, и его глаза засияли улыбкой.
— Пока нельзя, — сказал один из незнакомых надзирателей. — Все должно быть оформлено. Нам нужны подписанные бумаги и подтверждение, чтобы сделать это. Он вернется в Полански, но уверяю вас, все будет сделано.
— Все нормально, босс. Еще несколько дней или часов.
— Ничего не нормально. Оставьте нас, — рявкнул я.
Тот же мужчина собирался запротестовать, но вмешался Деррик.
— Брюс, он надзиратель, как и мы. Дай ему поблажку. Мы будем прямо за дверью, — сообщил мне Деррик.
Они ушли, и когда дверь позади меня закрылась со щелчком, я заставил свои ноги шагать вперед. Он здесь. Передо мной. Во плоти.
Момент был таким колоссальным и ошеломляющим, что мы оба не шевелились.
— Ты это сделал, босс. Я свободный человек, — Бишоп покачал головой. — Не думал, что доживу до этого дня, — на его глаза навернулись слезы, и одна слезинка скатилась, прочертив дорожку по лицу.
Я поднял руку, поймал ее большим пальцем, затем накрыл его щеку ладонью. Взгляд Бишопа бродил по моему лицу, но когда он потянулся ко мне, оковы его остановили.
— Проклятье. Я хочу прикоснуться к тебе.
Чувствуя, как что-то в груди екнуло, я притянул его к себе, обхватил обеими руками и обнял так крепко, как только мог. Уткнувшись лицом в его шею, я вдохнул, втягивая его запах в легкие и дрожа от реальности случившегося.
Бишоп прислонился ко мне, не имея возможности обнять в ответ, но принимая это объятие и упиваясь им.
Мы долго стояли так, впитывая друг друга, не в силах пошевелиться, не в силах оторваться друг от друга теперь, когда мы наконец-то оказались рядом.
Спустя какое-то время я чуть отстранился и обхватил его лицо ладонями. Бишоп был намного выше меня, но наклонился и прислонился своим лбом к моему. Безо всякого окна. Плоть к плоти.
— Босс?
— Энсон.
Он усмехнулся и поправился.
— Энсон?
— Да?
— Я никогда прежде не целовал мужчину, но больше года умирал от желания поцеловать тебя.
Мне не нужно было другого разрешения. Я слегка запрокинул голову и нашел его губы своими, скользнув легким как перышко касанием, а потом придвинулся ближе и поцеловал уже крепче.
Его дыхание прервалось, и Бишоп прижался ко мне, ахнув, когда я скользнул языком по его губам. Они в мгновение ока приоткрылись, и поцелуй углубился.
Такими темпами мое сердце угрожало взорваться. Я жаждал этого момента. Мечтал, молился и надеялся на это бессчетное количество раз. Это невероятно.
Наши слезы смешивались, и все же мы не могли оторваться. Это было таким новым и необходимым.
Когда мы прервались, чтобы глотнуть воздуха, то оба не шевелились. Бишоп буквально вибрировал в моих руках, его дыхание было частым и затрудненным.
— Ты как? — спросил я.
— Нервничаю. Радуюсь. Боюсь.
— И ты свободен.
— И я свободен. Боже, как бы мне хотелось, чтобы бабуля дожила до этого дня.
— Она бы так тобой гордилась.
В дверь постучали, так что я сделал шаг назад и вытер губы, будто поцелуй Бишопа задержался там и был виден всем. Он улыбнулся и создал между нами побольше расстояния.
— Да? — крикнул я.
Деррик просунул голову в дверь, но посмотрел на Бишопа.
— Тут кое-кто еще хочет тебя увидеть.
Бишоп сдвинул брови, но кивнул и покосился на меня.
Я знал, кто это, но кажется, Бишоп не догадывался.
Минуту спустя в двери вошел Джален. Его взгляд нашел Бишопа, и он остановился, как только их глаза встретились.
Я скорее почувствовал, нежели увидел, как Бишоп напрягся, но промолчал.
— Поздравляю, — сказал Джален. — Знаю, ты не хочешь меня видеть, и я не буду лезть в твою жизнь, но я хотел сказать, как я за тебя рад. Ты можешь мне не верить, но я всегда знал, что ты невиновен.
Когда Джален замолчал, тишина как будто просочилась со всех сторон. Наблюдать за этим противостоянием было почти болезненно.
Джален сдался первым и опустил подбородок.
— Я пойду. У Энсона есть мой номер, если ты когда-нибудь захочешь поговорить.
Он попятился, но прежде чем дверь закрылась, Бишоп шагнул вперед.
— Джален?
Когда Джален повернулся, в его глазах читалось отчаяние. Он до сих пор был тем маленьким мальчиком, который больше всего хотел, чтобы старший брат его любил.
— Спасибо, — произнес Бишоп. — Энсон рассказывал мне про твою помощь. Я ценю это намного сильнее, чем ты думаешь.
Печальная улыбка появилась и исчезла на лице Джалена, затем он кивнул и ушел.
Деррик собирался вернуться в комнату, но я бросил на него умоляющий взгляд, просивший дать нам еще минутку.
Когда мы снова остались одни, я взял Бишопа за руки, водя большими пальцами по наручникам, сковывавшим их.
— Теперь у тебя впереди вся жизнь. Я хотел сказать тебе, что с моей стороны нет никакого давления. Тебе со многим предстоит справиться, и непросто будет вдобавок разбираться с нашими отношениями. Но я приготовил гостевую комнату, и она твоя, если ты захочешь пожить у меня. Синтии все еще предстоит борьба за какую-то компенсацию для тебя, но ты не бездомный, и у тебя есть друг.
Бишоп сжал мои ладони.
— Больше, чем друг. Я долго ждал возможности изучить то, что между нами, и теперь я могу это сделать.
Я улыбнулся.
— Можешь.
— Ты поцелуешь меня еще раз, босс?
— Ты перестанешь называть меня так и начнешь использовать мое имя?
Его радость была просто ослепительной.
— Энсон, пожалуйста, поцелуй меня еще раз?
— А ты попробуй меня остановить.
На сей раз мы сблизились с большей уверенностью. Наше дыхание смешивалось, языки изучали эту новую связь, сердца бились в унисон.
Это было начало совершенно новой жизни для Бишопа. И для меня.
Я не питал иллюзий, что это будет легко. Двадцать лет заключения приводили к серьезным последствиям. Я это понимал, но мы разберемся.
Он больше не будет жить жизнью заключенного. Теперь Бишоп стал невиновным и свободным человеком.
Пришла пора выйти на свободу и вновь увидеть мир.
Продолжение следует…
Читайте вторую книгу, «На свободе», чтобы увидеть, как Бишоп и Энсон будут строить свои новые отношения. Это будет непросто. Бишопу придется намного тяжелее, чем они оба ожидали, когда он будет адаптироваться к жизни вне тюрьмы Полански и камеры смертника.