Глава 12. Море, прощай! Часть 2.
- Ну, куда ты едешь, куда? - отговаривала дочь Алла георгиевна, - К кому? Кто тебя там ждет? Родители его тебя не принимают. Ни друзей, ни родных...
- Ну, мам, - тщетно пыталась прекратить неприятный разговор Алина.
Большой белый шкаф с двумя зеркалами на дверцах был открыт настеж. Алина попеременно доставала из недр платяного отделения вешалки с вещами, и после тщательного придирчивого осмотра либо возвращала обратно, либо аккуратно складывала в новенький, только что приобретенный красный чемодан на колёсиках. Она все для себя решила. Слушать мать, которая запоздало "включила" материнские чувства, не хотелось совсем. Жить с матерью, особенно после отъезда Алексея, стало совсем невыносимо. Ежедневные упреки и ругань делали жизнь дома несносной.
После звонка Алеши и хозяки квартиры, в душе молоденькой девушки затеплился теплый огонечек. Любимый не забыл и не бросил. Лёша думает о ней и хочет, чтобы она была рядом. Он зовет Алину к себе. А мать почему-то стала противиться их счастью. Не хочет отпускать, сама себе противоречит. Алексей уехал в Москву, отсавив её в Лазаревском - плохо. Он зовёт к себе, тоже плохо. А как должно быть, чтобы матери было хорошо? Уж лучше решать все самой, чем прислушиваться к нестабильному мнению матери.
- Алина, одумайся! Куда ты едешь? А вдруг он тебя завтра бросит, выгонит из квартиры? Куда ты пойдешь? На улицу, телом торговать? - Алла Георгиевна не оставляла попыток отговорить дочь.
- Мам, я все решила, давай закончим этот бессмысленный разговор. Со мной будет всё хорошо, я справлюсь со всем.
- Как ты справишься? Оставайся, доченька. К лету мы достроим дом, он будет больше. У тебя будет отдельная комната. К тому же, поступишь в свой институт, учиться пойдешь. Сдалась тебе эта Москва!
- Ага, за мой счёт, - огрызнулась Алина, - меня чуть не убили, а вместо того, чтобы наказать этих куриц, ты заставила с них бабла срубить. Хорош дом, ничего не скажешь. Я никогда в нём жить не буду! Сами живите, а я уеду в Москву.
Мама подошла к дочери, усадила на кровать. Села рядом и приобняла за плечи.
- Солнышко, ведь, я не желаю тебе зла и не хочу сделать больно. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Но эта поездка в Москву, весьма сомнительное предприятие. Его родители видеть тебя в невестках не хотят и никогда не признают. Будут пытаться сделать всё, чтобы разрушить ваши отношения. Попомни моё слово: вернёшься сюда одна, заливаясь горючими слезами.
- Не каркай! - грубо оборвала мать Алина, встала с кровати и снова принялась разбирать шкаф.
Алла Георгиевна горько вздохнула и отрешенно покачала головой:
- Я не каркаю, доченька. Просто знаю жизнь немножко лучше тебя.
Желание во что бы то ни стало противостоять матери, вспыхнуло с новой силой. Алина повернулась к матери и с жестокими нотками в голосе, ответила матери:
- Если ты однажды сильно обожглась и считаешь, что жизнь не удалась, то ненадо всех под одну гребенку грести. Это не значит, что и я обожгусь. Лёша меня очень любит и никогда не бросит. К тому же, я не собираюсь сидеть у него на шее. Как только приеду, сразу же устроюсь на работу. И если как ты мне желаешь, он меня бросит, средства на жизнь найдутся. Я бережливая девушка.
- Да не желаю я тебе такой доли, - замахала Алла Георгиевна руками, словно её окружил рой мух, - я тебя предлстеречь хочу, а ты огрызаешься.
Алине уже порядком надоел не только этот бессмысленный, по её мнению, разговор, но и само присутствие матери в комнате. Хотелось поскорее избавиться от непрошенных советов.
- Мам, я еду в Москву и точка. И давай не будем больше это обсуждать.
- Ну, как знаешь. Твоя жизнь, тебе решать.
- Вот именно!
Мама встала с кровати и направилась к выходу из комнаты. Как будто, что-то вспомнив, остановилась в дверях и грустно посмотрела на дочь:
- Только прислушайся к моему совету доченька. Пожалуйста.
Алина перестала копошиться в вещах, положила ладони на талию и закатив глаза поинтересовалась:
- К какому совету?
- Пока на твоём безымянном пальце не будет обручального кольца, не беременей. Предохраняйся.
- Ладно, разберёмся как-нибудь.
Алина махнула рукой и продолжила собирать чемодан. Мать ушла, оставив дочь наедине с вещами и собственными мыслями.
Следующим утром белоснежный самолет, следующий рейсом Адлер - Москва, принял на свой борт пассажирку Тлиф Алину. С переполненным эмоциями, щемящим сердцем, она села в кресло у иллюминатора.
- Прощай, море! - прошептала она черноморским волнам, когда самолёт взлетел.
- И здравствуй, Москва, - шепнула Алина иллюминатору, когда ИЛ пошёл на снижение.