Если это любовь, то это чувство в будущем ничего хорошего не сулило, так как играть с собою «гишпанка» не позволит; жениться же ему на ней нельзя, так как этому препятствовали разность национальности, веры и, наконец, самое главное, суженая на Москве.
Положим, первые два условия ничего не значат — и на Москве бывали примеры, что с ними не считались. Так, ближний царский боярин и «собинный» друг царя Алексея Михайловича, Артамон Сергеевич Матвеев, был женат на шотландке. Главное препятствие для Яглина было в том, что он был связан по рукам и ногам за услугу, правда ещё в будущем, Потёмкиным, взявшим с Яглиных слово относительно женитьбы Романа на его Настасье.
— Как тут быть? Что тут делать? — шептал про себя Роман, сжимая руками пылающий лоб, и не находил ответов на эти простые, но, в сущности, трудные вопросы.
В вечернем сумраке мелькнула какая-то тень, направлявшаяся к Яглину.
— Вы? — боязливым шёпотом произнесла подошедшая, закутанная в тёмный плащ.
Яглин узнал голос Элеоноры.
— Я… я… — громко прошептал он, схватывая её руки и жадно припадая к ним.
«Гишпанка» не отнимала их у него, и Яглин страстно целовал их.
— Будет! — наконец произнесла Элеонора. — Пойдёмте, а то нас может захватить дозор. И то за мною от самого дома шла какая-то тень. Да я скрылась в тёмной улице.
И она двинулась вперёд.
Яглин пошёл рядом с девушкой и дрожащей от волнения рукой взял её под руку. Элеонора ничего не сказала и только, повернув к нему лицо, улыбнулась.
Они тихо двигались вперёд. Роман плотно прижимал локоть Элеоноры к своему боку и нашёптывал ей на ухо слова любви, приходившие на ум.
— За что вы полюбили меня? — спросил он девушку.
— За что? Право, не знаю. Должно быть, за то, что в вас есть какая-то сила, размах, удаль, чего нет в наших кавалерах. Вы ведь не задумаетесь над тем, что я прикажу или попрошу вас сделать?
— Не задумаюсь, конечно!
— И не побоитесь пойти за меня даже на смерть?
— Куда хотите.
— Вот видите! — мечтательно сказала Элеонора. — В вас сила. А Гастон останавливается пред угрозой дяди лишить его наследства. Разве это любовь?
— Вы его любите или любили? — голосом, в котором слышались ревнивые нотки, спросил Яглин.
— Нет. Слабых людей я не люблю. Мне нужен человек, который сам покорил бы меня. За таким человеком я пойду. А Гастон — сам мой раб и вести меня не может. Таких людей любить нельзя.
— Но не забывайте, что мы — иноплеменники: вы — гишпанка, а я — московит и здесь нахожусь только с посольством.
— Так что же? За любимым человеком я пойду хоть к варварийцам или туркам.
Яглин чуть не подпрыгнул от радости и рассказал ей о предложении, сделанном посланником её отцу.
— Правда? — радостно воскликнула Элеонора, схватывая его за руку. — О, отец согласится! Я в этом уверена. Я уговорю его.
— Тогда вы будете моей женой! — воскликнул Яглин, позабыв в эту минуту всё — и разность племён и веры, и то, что у него в Москве есть нелюбимая невеста.
Теперь он жил только моментом, своей молодой любовью к этой южной красавице, так много обещавшей.
— Пора, — наконец сказала она, когда было сказано немало слов любви и дано клятв и обещаний.
Они тихо двинулись по сонным улицам города, не замечая того, что за ними следует какая-то человеческая фигура, тщательно кутающая своё лицо в плащ.
Яглин и Элеонора дошли до дома Вирениуса. В окнах последнего ещё был свет, так как лекарь сидел до поздней ночи за какими-нибудь книгами или рукописями. Элеонора остановилась и подала Роману руку.
— И только? — спросил Яглин, пытливо заглядывая ей в лицо.
Девушка оглянулась кругом, а затем, быстро взяв Яглина за голову, крепко поцеловала его в губы. Никто из них не слыхал, как на противоположном конце улицы кто-то слабо вскрикнул.
Элеонора скрылась в доме, а Яглин, отуманенный поцелуем любимой девушки, тихо пошёл вдоль улицы.
— Не думаете ли вы, московит, что нам с вами нужно посчитаться? — вдруг раздался над самым его ухом чей-то голос, и на его плечо опустилась рука.
Яглин остановился и при свете луны узнал закутанного в плащ Гастона де Вигоня, смотревшего на него из-под нахмуренных бровей. Русский сразу понял, что за причина такого внезапного предложения со стороны офицера, с которым он ещё недавно обменялся крупными взаимными услугами и с которым они сделались чуть ли не друзьями. Несомненно, тот видел его вместе с Элеонорой.