У последнего даже сердце зашлось от радости. Он упал на колени перед царем и воскликнул:
– Много милостей твоих, государь, на меня, недостойного!
– И никакой тут милости нет, – добродушно сказал Тишайший. – Не могу же я в нашем государстве воеводам давать озоровать. Ну, так кого же пошлем, Сергеич? – спросил он Матвеева.
– Государь, – ответил последний, – да кого же и послать-то, как не дохтура Яглина? Пусть привезет он свияжского воеводу. Мы ему грамоту дадим. Да заодно он и старика отца повидает.
– Ну, его так его!
Скоро все ушли из покоев царя.
Потемкин ехал домой злой-презлой. Мало того, что его оторвали от спокойного воеводства и посылают опять на многолетнее странствование за рубеж, его месть не удалась, да вдобавок его злейшего врага, которого он пытался погубить, дают ему же в посольство!
Со злости у воеводы на другой день разлилась желчь, и он слег в постель.
Яглин вместе с Матвеевым заехал от царя к боярину, в доме которого осталась его жена.
Элеонора и жена Матвеева еще не спали и дожидались своих мужей.
– Ну, молодица, – сказал Матвеев, входя, – радуйся: твой муж в милость царскую вошел.
Яглин рассказал Элеоноре, как царь милостиво отнесся к нему и даже посылает его с новым посольством во Францию. Молодая женщина от радости даже всплеснула руками.
– Я опять увижу мою прекрасную родину? – воскликнула она. – О, как я рада!..
– Если ты рада видеть свою родину, то поймешь мою радость, когда я нашел свою, – сказал Роман Андреевич и затем, взяв жену за руку и подведя ее к Матвееву, поклонился: – Его благодари: без него быть бы мне в ссылке, если не на плахе.