После недели изнурительного труда и скудной кормёжки я был переведен на более легкую работу в саду офицера, надзирающего за лагерем. Правда, меня постоянно сопровождал вооруженный охранник, который оставался рядом со мной в течение всего рабочего дня. Не могу сказать, что он плохо обходился со мной, во всяком случае, ни разу не выкидывал тех штучек, к которым столь привычна лагерная охрана. Кормили меня тоже вполне сносно, иногда даже с офицерской кухни. Я не очень понимал, в чем заключается причина перемены в отношении ко мне, но спросить не решался. В конце концов, охранник разговорился сам, и кое-что прояснилось.
— Между прочим, — обратился он однажды ко мне, — кто ты такой?
— Номер 267 М 9436, — отрапортовал я.
— Да нет, — поморщился он. — Я спрашиваю, как тебя зовут.
— Насколько мне известно, нам запрещено пользоваться именами, — напомнил ему я.
— Если я спрашиваю, значит, можно, — сказал он.
— Хорошо, — не стал я спорить. — Меня зовут Корван Дан.
— Откуда ты?
— Из Орвиса.
Он покачал головой.
— Не понимаю.
— Что именно?
— Не понимаю, почему с тобой приказано обращаться гораздо лучше, чем с другими заключенными, — объяснил он. — Тем более, что это распоряжение исходит от самого Гуррула.
— Этого я тоже не знаю, — соврал я.
На самом деле, я, конечно, кое о чем догадывался. Вероятно, причина этого заключалась в том, что Гуррул все еще изучает меня и, может быть, склоняется к мнению, что я могу представлять для Капаров определенную ценность. Уж, во всяком случае, не из соображений же гуманности так изменилось отношение ко мне. В чем — в чем, а в этом Гуррула никак не заподозришь.
IV
Когда небо не закрыто облаками, ночи на Полоде воистину восхитительны. Одна за другой величаво движутся по небесам в течение всей ночи планеты. Благодаря их отсвету ночи стоят ясные, светлые.
Вот как раз в одну такую ясную ночь, примерно через три недели после того, как я оказался в этом лагере, ко мне приблизился один из заключенных и, склонившись к самому уху, прошептал:
— Я Хандон Гар. Ты искал меня?
Прежде, чем что-либо ответить, я тщательнейшим образом изучил его, пытаясь определить по подробному описанию внешности, которое дал мне в свое время Уполномоченный по военным делам, действительно ли этот тип тот, за кого выдает себя.
Он выглядел совершенно истощенным и казался совсем стариком. Однако мало-помалу, пристально вглядываясь в черты его лица, я узнал в нем Хандона Гара. Должно быть, за те два года, которые он провел в этом лагере, с ним обращались особенно жестоко.
— Да, — отчетливо произнес я. — Я тебя искал. Я узнал тебя.
— Как ты можешь меня узнать? — удивился он, и нотки подозрения зазвучали в его голосе. — Мы ведь никогда не встречались друг с другом. Говори, кто ты такой и что тебе от меня нужно.
— Твою внешность мне описал Уполномоченный по военным делам, поэтому я и узнал тебя, — объяснил я. — Теперь я вижу, что ты Хандон Гар и, значит, тебе можно доверять. Меня зовут Тангор. Здесь я числюсь под именем Корвана Дана. Я прибыл в Капару с заданием от Эльянхая и Уполномоченного по военным делам, — говоря это, я уже перешел на еле слышный шепот. — Мне было поручено также выяснить, что случилось с тобой.
На лице моего собеседника промелькнула кислая улыбка.
— Ну вот, а теперь мы оба в одной лодке, ты и я, — произнес он. — Боюсь, они там никогда не узнают ни о моей судьбе, ни о твоей.
— Тунзо Бор — свой человек? — поинтересовался я. — Ему можно доверять?
— Вполне. Только вот он тебе не очень доверяет. Между прочим, и у меня имеются кое-какие подозрения, но я не думаю, что сильно повредил себе, назвав свое имя. Как, кстати, ты сказал тебя зовут? Тангор? Что-то не припоминаю такого имени. Мне не приходилось его слышать. Где ты жил в Унисе и чем занимался?
— Я жил в Орвисе и служил пилотом в военно-воздушных силах.
— Странно, что я тебя ни разу не встречал, — задумчиво произнес он.
Я видел, что подозрения с новой силой одолевают его.
— В этом нет ничего удивительного, — поспешил объяснить я. — Я сам, например, из тысяч военных летчиков знаю лишь нескольких. Невозможно же знать всех! Скажи, тебе говорит что-нибудь имя Харкаса Дана?
— Ну конечно, я отлично знаю этого парня, — откликнулся он.
— Так вот он — мой лучший друг, — сказал я.
Он помолчал немного, а затем снова приступил к расспросам.
— Как поживают братья Дана?
— У него больше нет братьев, — ответил я. — Все они погибли на войне.
— А сестры?
— Сестра у него только одна, — сказал я. — Зовут ее Ямода. Последний раз мы виделись накануне моего отъезда. С ней произошел несчастный случай, но сейчас она уже вполне здорова.