Брр.
Троица позади вообще напоминала гигантских кузнечиков. Они и стрекотали похоже, при этом противненько вытягивая хоботки, видимо, заменяющие рот.
Я сошла с ума, раз вижу все это! И кто бы спорил? Ведь я и есть сумасшедшая. Да если бы не пожар в больнице, где меня держали полтора года, то и сейчас пускала пузыри и улыбалась в пустоту. Провела бы остаток жизни вместе с другими идиотами.
Нда. Только раньше-то я полагала, что нормальная. Что мой муженек таким способом избавился от ненужной жены. Он так ловко все обставил, что я и сама поверила в свою виновность. Если бы не была стопроцентно уверена, что не убивала отца.
От тюрьмы спасло только то, что меня признали невменяемой. Да. А кто бы ни признал во мне сумасшедшую? Я ж кричала, билась в истерике. С пеной у рта пыталась доказать, что невиновна.
Но Макс так тонко все просчитал, что любые попытки оправдаться, топили меня еще глубже.
В больничке меня живо успокоили. Два месяца лежала овощем. Не соображала, где я, кто. Мне кололи такую дрянь, от которой отключались все мысли, эмоции, воспоминания. Потом перевели на таблетки. Санитар лично запихивал их мне в глотку и заливал водой, чтобы проглотила. До сих пор подкатывает тошнота, когда вспоминаю его мясистые пальцы во рту.
Однажды после такой процедуры меня вырвало. Первый раз за все время смогла почувствовать ясность мыслей.
Слава Богу! У меня хватило ума трезво оценить свои шансы. В моих же интересах было выгодно и дальше оставаться сумасшедшей. В противном случае отправилась прямиком в тюрьму. Десять лет строгача, как минимум.
Но и жить в дурке, пока муженек как сыр в масле катался, причем за мой же счет, не улыбалось.
Макс загубил мою жизнь. Любил ли он меня? Или женился на «денежном мешке»? Теперь и не узнаю.
Но больнее всего далась разлука с сыном. Я не видела Игорька с того рокового дня, когда полиция выводила меня из дома, закованную в наручники. Ничто так не ранило, как взгляд родного существа, полный разочарования и презрения. Сын считал меня убийцей! Стыдился. Макс отправил ребенка за границу.
Все, что мне осталось, — вспоминать.
Занятая нахлынувшими мыслями, я пропустила момент, когда хозяин подошел к нам. Джаба встряхнул меня, ухватив за шкирку, и развернул к мужчине. Хотел показать товар лицом.
Воспоминания о муже всегда пробуждали во мне злость, напоминая о предательстве, что пришлось пережить. Стиснув зубы, чтобы не рассыпаться от боли, я с вызовом посмотрела на красавчика.
Он изучал меня. Нарцисс!
Знает, что никто не устоит перед ним. Стоит тут, рассматривает. Упивается своим превосходством. Да плевать мне на тебя!
Сейчас хозяин олицетворял моего мужа. Он тоже был довольно привлекателен. Я и влюбилась тогда с первого взгляда.
Как могла любовь превратиться в жгучую ненависть? Запросто. Всего лишь стоило предать. Плюнуть в душу. Растоптать и смешать с грязью.
Во мне накопилось столько яда, что я начинала отравлять сама себя.
Красавчик равнодушно отвернулся, бросив Джабе короткую фразу. Тот, тяжело вздохнув, поволок меня к тем, кто находился по левую сторону.
Меня посчитали слабой. Как всегда.
В нашу группу аутсайдеров набралось еще двадцать людей и шестеро мутантов. В очередной раз отметила, что женщин среди пленников нет.
Странно. Значит, буду помалкивать.
Благо, стрижка «ёжиком» и униформа, что я стащила у санитара в ночь побега, скрывали половую принадлежность. Ну, а последние полтора года не прибавили привлекательности.
Тем временем, нас обступили настоящие гоблины. Все на одно лицо. Даже одежда у всех одинаковая: сапоги, облегающие брюки и удлиненная туника, перехваченная поясом. Различались только цвета. Преобладали серые, коричневые и зеленые оттенки. Еще у каждого за поясом торчала рукоять меча и болталась на веревке круглая штука, утыканная шипами.
Палица, что ли?
У тех охранников, которым нас передали, в руках были еще и плетки. Не церемонясь, твари хлестали пленников, заставляя построится в колонну.
По иссохшей грунтовой дороге, нас привели к постройкам. Миновав высокий забор и первый ряд домов, прошли через еще одни ворота и попали во внутренний двор. Куда ни глянь, длинные одноэтажные строения, сложенные из коричневых глыб с деревянными крышами. Металлические двери, вмурованные в стены, запирались снаружи. Гоблины жестами показали располагаться в одном из сараев.
Это наше пристанище? Негусто.
Таких каменных коробок, как наша, было с десяток. Построены они таким образом, что создавали внутри замкнутое пространство. Единственный выход охранялся. Но на территории лагеря можно было передвигаться свободно. В центре располагалась кухня. Вернее, на металлических подпорках стоял гигантских размеров котел, в котором один из пленников что-то помешивал. Черпак в его руке был с меня ростом. Поодаль находились бочки с водой. В самом дальнем углу — место для оправления естественных нужд.
Не представляла, как долго я смогу продержаться здесь. И тем более, сохранить свой маленький секрет.
Я присела на каменюку у своего дома. Столько всего произошло за последние часы, что не было времени толком осознать все.
То, что я жива, не оставляло сомнений. Но вот где я очутилась? Кто все эти зверолюди? Почему нас держат здесь? Что будет дальше?
Ответов не было.
А рядом уже завязалась драка. Несколько пленников подошли к бочкам. Кто попить, а кто умыться. Человек с поварешкой закричал на них. После стал отгонять тем же черпаком, которым помешивал еду.
Повар ткнул пальцем в корыто, наполненное мутной жижей.
Вот гад! Мне тоже, как назло, хотелось пить.
Пленники накинулись на повара, повалили его на землю и стали пинать ногами.
Я вжалась в стену сарая, гадая, что будет дальше. Долго ждать не пришлось. Практически сразу налетели гоблины. Мощными ударами они раскидали дерущихся по земле. Двое после такой взбучки не смогли подняться. Один из громил схватил бедолаг за ноги и поволок к выходу.
Похоже, эти отмучились.
Я поежилась. Люди здесь мрут, как мухи.
— Да чтоб оно все! — не сдержалась я.
Поднявшись, зашла внутрь жилища. Помещение было разделено деревянными перегородками на клетушки. В каждой могло уместиться от четырех до шести человек. Пол застелен буро-зеленым мхом. Ни столов, ни стульев, ни, тем более, кроватей. Просто загон для животных.
Я выбрала самый дальний угол в надежде, что так меньше буду привлекать внимания. Растянувшись на полу, уставилась в потолок. Остаток дня так и провела.
Израненное тело жаждало отдыха. Правда, на жесткой поверхности я уже через час чуть не взвыла, мечтая оказаться в нормальной кровати.
Многие пленники, последовав моему примеру, устраивались в соседних клетушках. Нелюди держались особняком. Они заняли место напротив меня.
Так даже лучше. Уж этим-то все равно, кто я.
— Привет! — щупленький паренек нерешительно мялся возле моего убежища, — у тебя свободно?
— Располагайся, — я пожала плечами, давая понять, что мне все равно.
— Я — Димыч. А ты?
— Ди… — я запнулась, чуть не сказав Диана.
— Ди? И все?
Мальчишка подумал, что это и есть мое имя. Наверное, так даже лучше. Что ж, какая разница? Главное — короткое и ничего не значащее. Как наше существование здесь.
— Да. Все.
— Что это за место? — спросил Димыч.
— Хотел бы я знать, — сложно было не ошибиться и говорить от лица мужчины.
— Я, если честно, думал, что сошел с ума или умер, — признался паренек.
— Не поверишь! Я тоже.
Димыч закатал рукав рубашки и показал едва затянувшиеся поперечные порезы на запястьях.
— Я должен был умереть! Последнее, что помню, перед тем, как очнулся здесь, мельтешащий потолок скорой и вой сирены.
— А я должен был погибнуть под колесами тягача. Выходит, каждый из нас уже мертв?
— Получается, что так.
— А как же весь бред о свете в конце тоннеля? Это ад? Чистилище? — высказала вслух свое недавнее предположение.
— Нас будут поджаривать на сковородке? — распахнув удивительно большие глаза, прошептал Димыч, — или поливать кипящим маслом?
— Хватит, — оборвала мальчишку, — в любом случае, мы скоро об этом узнаем.
— Есть хочется, — пожаловался паренек, — в этом аду хоть кормят?
Я пожала плечами. У самой желудок сводило от голодных спазмов. Я отвернулась к стенке, давая понять, что разговор окончен. Чтобы там не ожидало впереди, а отдохнуть и набраться сил, жизненно необходимо. А то, что эти самые силы понадобятся, сомнений не было.
Не зря же нас тут заперли! Хорошо, хоть я умудрилась ничего не сломать. Только плечо, за которое ухватил Джаба, ужасно ныло. Да и многочисленные ссадины доставляли неудобство.
Я пыталась не думать о том, что ощущаю каждую клетку тела. Стоит поддаться боли, как она полностью завладеет сознанием.
Лучше всего отвлекали мысли о муже. В голове выстраивались всевозможные планы мести, один изощреннее другого. Злость поддерживала меня раньше. Она же помогла и сейчас.
Ближе к вечеру во дворе послышался гул голосов. Переглянувшись, мы с Димычем дружно выдвинулись на улицу.
Как оказалось, прибыли еще люди. Изможденные, уставшие, они толпились у бочек с водой. Пленники жадно пили, зачерпывая жидкость огромными пригоршнями. Утолив жажду, мужчины выстраивались в очередь к повару. Прямо на земле, возле чана с едой, стояли горы чашек. Повар брал одну из них, плюхал в нее бурды из котла и подавал каждому, кто подходил.
Мы с Димычем пристроились в самый хвост очереди к бочкам. Пустыня во рту беспокоила сильнее голода. Хорошо, что на этот раз, никто не отгонял новичков.
Зачерпнув полную пригоршню воды, я сделала глоток. Отвратительная на вкус жижа, с приторным запахом тления. Выплюнула все на землю.