— Обрисуйте мне его.
— Выше среднего роста, молодой, плотный...
— Татуировки не было?
— Татуировки? — переспросил водитель. — Постойте, была, честное слово, была... на правой руке у него что-то было нарисовано, а вот что, не помню. Да еще на носу у него шрам небольшой...
— Вы помните то место, где вы объезжали его машину недалеко от Лебяжьего?
— Помню.
— Тогда сделаем так: вы идите пообедайте, а затем давайте съездим туда. А отметку в путевом листе я сделаю.
— Я сейчас перехвачу что-нибудь и поедем.
Лунин быстрым шагом направился к дверям чайной, а Славин нетерпеливо зашагал по двору: «Осмотрю и зафиксирую место, где стояла автомашина, затем побываю в Лебяжьем. Надо добыть фото Литвина, ну а потом, наверное, придется ехать в Кемерово. Но как же все-таки убитый оказался в кузове машины Мартова?»
В душе Владимир уже начисто исключил причастность Мартова к убийству. И действительно, для чего Мартову надо было везти труп на лесопильный завод? Хотя полностью доверять Мартову было нельзя. Но в этой ситуации Славин верил ему.
Лунин появился минут через десять. Они сели в кабину старого «студебеккера», и тот, натужно гудя мотором, разбрызгивая воду и грязь в больших лужах, двинулся по лесной дороге. В кабине было очень шумно, и они ехали молча. Прошло больше часа, когда водитель сбавил скорость и прокричал:
— Где-то здесь. Давайте проедем до Лебяжьего, а затем развернемся, видите, какая дорога, даже развернуться нельзя.
Славин понимал, что водителю так будет легче восстановить в памяти место, где стоял грузовик из Кемерово. Через несколько минут они подъезжали к Лебяжьему. Здесь Славин еще ни разу не был и с интересом смотрел на большой поселок. Вдали за добротными бревенчатыми домами возвышались двух-, трех — и даже четырехэтажные каменные здания. Сразу же при въезде они развернулись на небольшой площади и поехали обратно. Лунин весь напрягся, боясь пропустить нужное место. Славин тоже напряженно ждал. Но вот Лунин остановил машину и уверенно сказал:
— Здесь стояла та машина. Когда я объезжал ее, то пришлось выбираться из колеи. Вот смотрите, даже сейчас виден след моего грузовика.
Славин вышел из машины и начал внимательно осматривать место, где стоял ЗИС. Вдруг он остановился и не поверил своим глазам: в жухлой траве лежал... ботинок. Точь-в-точь такой ботинок Славин видел на ноге погибшего. Он поднял находку и с благодарностью сказал Лунину:
— Вы не представляете, какую помощь оказали мне.
Оперативник исследовал придорожную траву, но больше ничего не обнаружил. Он составил акт об обнаружении ботинка, начертил схему, на которой отметил место, где, по словам Лунина, стоял ЗИС, и, поблагодарив шофера, отпустил его. Тот недоуменно спросил:
— А вы как же? Останетесь здесь один?
— Не волнуйтесь, я пройду пешком до Лебяжьего и там останусь на ночлег. Кстати, в кузове того грузовика бревен не было?
— Нет.
Лунин попрощался и уехал. А Славин стоял в глухом лесу, сразу ставшего тихим, чужим, и думал: «Скорее всего Литвин в этом месте попал под машину. Водитель не стал прятать его здесь, потому что мимо проехала машина Лунина и он мог запомнить номер. Поэтому преступник мог забрать погибшего с собой. Но почему труп оказался в кузове машины Мартова?»
Владимир знал, что в поселке проживает участковый уполномоченный. Он даже вспомнил высокого рыжего младшего лейтенанта, лицо которого почти полностью было покрыто веснушками. Его в отделении так и звали — «Рыжий». Славин несколько раз встречался с участковым на совещаниях, но фамилии его сейчас вспомнить не мог. Вечерело, и Владимир невольно ускорил шаг. В поселке он спросил, где живет участковый уполномоченный, и вскоре стоял у крепких дубовых ворот. Открыл калитку и оказался в просторном дворе. Его встретила миловидная женщина. Владимир представился и спросил, где хозяин. Женщина улыбнулась гостю и сказала:
— Да вы проходите, муж дома.
Славину было неудобно за свой вид: мокрая плащ-накидка, забрызганные грязью сапоги да еще в руках грязный ботинок. На шум голосов вышел из комнаты хозяин. Не прошло и пятнадцати минут, как Владимир, умытый, в больших валенках, которые заставил его обуть хозяин, беспокоившийся, что гость на холодном ветру мог простудиться, сидел за столом и ужинал. В это время хозяйка увела спать малышей. Славин удивился, что у такой молодой женщины уже шестеро детей.
Владимир ввел в курс дела участкового, а тот, в свою очередь, сказал, что это он сообщил в отделение милиции о пропаже заведующего складом.
— У него есть семья? — спросил Славин.
— Да, трое ребятишек, — глухо ответил участковый и спросил: — А может, он не погиб?
— Дай бы бог! Но чует мое сердце, что беда с ним случилась. Как вы думаете, откуда могла идти кемеровская машина?
— Тут поломать голову надо. Одно то, что, как вам сказал Лунин, у него в кузове не было бревен, говорит, что это не лесовоз. Дорога же здесь идет только до лесоразработок, дальше в такую пору на машине не проедешь. Я завтра с утра начну проверять, может, он к нам в поселок приезжал.
— Я и хотел об этом вас просить. Машина не иголка, ее должен был кто-то видеть... Но сначала сходим домой к Литвину, предъявим ботинок на опознание, попросим его фотографию. Если подтвердится, что это он, вам надо будет помочь родственникам съездить в Марьянск.
7
МАЙОР МОЧАЛОВ
Петр Петрович услышал легкий шум и сразу же проснулся. Татьяна Андреевна уже возилась у печи. Она всегда вставала раньше всех, стараясь успеть приготовить завтрак и самой не опоздать на работу.
Как правило, вместе с ней вставала и Юля, которую отец прозвал за это ранней пташкой. Вот и сейчас мать и дочь, тихо переговариваясь, возились в кухне.
Петр Петрович взглянул на часы — пять минут седьмого. Обычно он вставал в шесть тридцать. Петр Петрович вспомнил вчерашний разговор и подумал: «Юля права, ей уже семнадцать. А учится она в седьмом классе вместе с ребятами моложе ее». Вечером Юля сказала, что пойдет работать и будет учиться в вечерней школе. Мать сначала растерялась, но отец поддержал дочь, на том и порешили.
Петр Петрович задумался и не заметил, как в комнату вошла жена.
— Петя, пора.
— Я не сплю, Танюша.
Она села к нему на постель и тихо сказала:
— Ты не заметил, как наши дети выросли? Юля идет работать. Ванюша скоро отца догонит. — Она провела рукой по щеке мужа. — Как жизнь идет, годы словно на паровозе мчатся...
— Что сделаешь, жизнь есть жизнь, и имеет она свою постоянную закономерность — проходить, — грустно улыбнулся Петр Петрович и привлек к себе жену. — Но ты не горюй, у нас еще с тобой много времени впереди.
— Ой, пусти, Петь! Сейчас Юля войдет!
— Ладно, ладно, встаю. Вчера я получил ответ о полицае Юшевиче. Он, оказывается, в бегах, и его разыскивают. И еще... — Петр Петрович сделал паузу, обдумывая, говорить или нет жене еще об одной новости, но потом решился: — Я получил письмо, от кого ты думаешь?
Жена молча пожала плечами.
— От Миши Лукашевича.
— Что ты говоришь? — встрепенулась Татьяна Андреевна. — Ну и как он? Где живет?
— Я принес письмо домой, возьми в боковом кармане, в кителе, прочти.
Татьяна Андреевна с письмом в руках вышла в зал, где включила свет, и, с трудом скрывая охватившее ее волнение, стала читать: "Здравствуйте, дорогой Петр Петрович! Вы не представляете, как я обрадовался, получив Ваше письмо. Мне очень хочется узнать, как сложилась дальнейшая судьба тети Тани, Юли и Вани. После того, как мы чудом спаслись от смерти и расстались в лесу, я ничего о них, да и о вас, не слышал. Теперь знаю, что все вы живы, и очень рад. А я после тех страшных событий некоторое время жил у своих родственников, а затем попал в партизанский отряд. Когда пришли наши, я попросился на фронт. Мне сначала отказали, но когда я рассказал командиру дивизии о том, как немцы сожгли моих родителей и двух сестренок, как я спасся от смерти и что мне просто необходимо отомстить фашистам за них, то он взял меня к себе в дивизию. Воевал, был легко ранен. Имею три медали, в том числе «За отвагу». Сейчас я остался в армии, учусь. Хочу поступить в военное училище. Теперь о том, о чем вы спрашиваете меня. К сожалению, я не знаю, где сейчас находится полицай Юшевич. Я помню, что в нашей деревне практически осталось только два дома, не тронутые немцами, — это дома Мирейчика и Юшевича.