Дэггет подошел к окну. Обследовал наружные стены и пожарную лестницу. Интересно, можно ли по ней спуститься? А почему бы нет! Вполне возможно, надо только чуть подтянуться на руках. Сбежал и окно оставил открытым.
— Пусть аналитики поищут скрытые отпечатки, — обратился он к Макалистеру. Потом снова к женщине: — Вы не видели здесь пистолета или ножа, ну или чего-нибудь в этом роде?
— Нет, никогда.
— Он с вами когда-нибудь заговаривал? — прервал Макалистер.
— Нет. Я его ни разу не видела. А что?.. Он что-нибудь сделал?
Да это просто невидимка какой-то, с раздражением подумал Дэггет. Ни в «Данинге» его никто не видел, ни здесь.
— Ну, может быть, вы хоть что-нибудь заметили необычное? — обратился он к женщине. — Ну хоть что-нибудь?
— Да! — вдруг хрипло проговорила она, глядя на них сияющими глазами. — Зуб. Я нашла зуб! Такое нечасто бывает.
Глава пятая
Энтони Корта аж скрутило всего, как только он дотронулся зубной щеткой до открытой раны в нижней десне. Вид, конечно, тот еще: челюсть и щека с этой стороны так распухли, что пришлось подложить комок из салфеток под другую щеку. Как будто у него просто такое пухлое лицо. Вот ведь красавчик, подумал он, разглядывая себя в зеркало. С другой стороны, это даже к лучшему: он теперь совсем не похож на себя, это как раз то, что надо.
Дорога его совсем вымотала. В поезде он почти не спал — предыдущие события, начиная с незапланированного убийства Роджера Варда, совершенно выбили его из колеи. И вообще, последние несколько дней были слишком бурными. К тому же он никогда не любил Лос-Анджелеса.
Он еще раз взглянул на часы проверить число. Да, сегодня 27 августа. Ровно две недели после взрыва, от которого погиб Бернард. Будем надеяться, это не конец. Бернард, можно сказать, обессмертил себя своими смертоносными изделиями.
Ровно в девять тридцать у двери номера появилась Моник Чейсон. Корт разглядывал ее в «глазок». Они не виделись почти два года, и тем не менее он сразу узнал это лицо, даже искаженное дверным «глазком». Он открыл дверь. Вместе с ней в номер ворвался тонкий аромат духов и шелест шелка. В руке у нее был черный портфель.
Корт повесил снаружи на дверь табличку «Просьба не беспокоить». И решительно запер дверь на засов.
Моник театрально повернулась к нему всем телом — так обычно поворачивается к залу знаменитая манекенщица, перед тем как исчезнуть за шторой. Моник всегда держалась, как на сцене. Легкие блестящие черные волосы изящной волной спадали ей на плечи, концы были элегантно подвернуты. На лоб почти до самых глаз спускалась челка, так что все ее лицо было как в рамке шелковистых темных волос. На лице, казалось, были одни глаза — темно-карие, они без преувеличения были в пол-лица. Еще на этом лице выделялись скулы и полные красные губы. А выражение у нее всегда было такое, как будто она сейчас заснет или только что пробудилась от сна. От нее даже на расстоянии веяло такой самоуверенностью, которая граничила, пожалуй, с высокомерием. У нее были довольно широкие плечи, пышная грудь и тончайшая талия. Ему казалось, что при желании он сможет обхватить ее ладонями.
Он мечтал о ней уже месяц.
— Какие проблемы? — спросил он.
— Все здесь, — показала она на портфель.
Странно, раньше ему казалось, что у нее более сильный акцент. А теперь она, пожалуй, и за американку сойдет. В голосе ее он почувствовал легкую нотку разочарования.
— Что-нибудь не так? — спросил он и сам почувствовал сильнейшее разочарование.
А он-то воображал, как она будет его соблазнять. Он мечтал о повторении того, что произошло между ними во Франкфурте.
Первое воспоминание о встрече с ней было таким отчетливым. Он тогда весь закоченел от холода. Из носа текло, он, наверное, весь посинел. Ее лицо было скрыто морозными узорами на стекле «мерседеса». Машина была, конечно же, краденая, номерной знак — тоже. Паспорт у него был поддельный, с чужим именем. Вообще, все в нем было поддельным. Дверь машины примерзла, и он никак не мог ее открыть. Она перегнулась на сиденье и открыла ему дверь. В первый раз он увидел ее через замерзшее стекло, но уже тогда разглядел, какое у нее решительное выражение лица. Ярко-румяные от мороза щеки, шелковый шарф на шее. До этого они ни разу не встречались, как и принято было в их организации. И как это Майклу удается таким образом все организовать? Вокруг него постоянно крутится не меньше десяти человек, и никто из них не знает друг друга.
— Чертова машина не заводится ни хрена, — со злостью произнесла она, и ему это сразу понравилось.
— Где чемодан? — спросил Корт.