Вот «лимонки» — очень древние бусины из желтого непрозрачного стекла. Они и по форме похожи на маленькие лимончики — продолговатые, с двумя острыми шишечками на концах. Это «патриархи» стеклянного племени, старше их только такой же желтый рубленый бисер. Ими могла украшать гордую выю псковитянка Ольга, когда вещий Олег сватал ее «во Плескове» своему наследнику Игорю. Их носили жены древлян и полян, вятичей и радимичей. Но век их короток: одно X столетие — и конец; немного спустя появляются уже богатые бусы-бочоночки, то посеребренные, а то и позолоченные. Они все еще непрозрачны: настоящее стекло еще не умеют приготовлять.
Впрочем, одна-единственная бусинка-лимончик испытала, по-видимому, более сложную судьбу: она попалась на глаза археологам в кургане не X, а XIII века. И где? Под самым Ленинградом, возле города Пушкина... Как занесло ее сюда, как очутилась она тут, рядом с красивым тройным браслетом? Может быть, переходила четыре века от бабки к внучке, а может статься, уже была когда-то найдена так же в земле и хранилась, как удивительная древность и редкость. Что об этом гадать: этого она не расскажет.
В XIII веке бродячие купцы торговали по деревням уже совершенно прозрачными бусами — овальными и круглыми: они стали теперь совсем гладкими, и по стеклу нередко бежали спирали и волны сплошной красивой инкрустации. Можно вообразить, с каким восторгом любовались владелицы цепочками этих застывших разноцветных слезок... А еще некоторое время спустя они же с ума сходили уже по хитро закрученным винтовым бусинкам.
И вот странная, неожиданная вещь. Казалось бы, чем ближе к нам, тем больше должно становиться всевозможных бус, ведь с каждым годом их производство должно было совершенствоваться и расширяться: жизнь-то идет вперед. А что случилось на деле? На деле, начиная со слоев земли, относящихся к середине XIII века, число находимых бусинок вдруг резко падает. Только что они попадались на каждом шагу, а тут их становится все меньше и меньше. Можно подумать, древние прабабки наши внезапно разлюбили свои ожерелья. Но этого быть не может. Что же произошло?
Чтобы понять, в чем дело, стоит вернуться к браслетам. Как обстоит дело с ними? Совершенно так же. Вот какую табличку составили археологи, подсчитав число этих стеклышек по векам в одном только месте, в Новгороде.
Видите: число находимых браслетов быстро растет и в XII и в начале XIII века. Больше всего их на рубеже этих столетий; проходит несколько десятков лет, и их сразу становится куда меньше. Крутой перелом графика падает на середину двадцатых годов. А что это были за годы?
Это были страшные годы для русской земли. В 1223 году орды Чингис-Хана разгромили войска киевлян и их союзников при Калке; в 1237 году, казалось, заколебался весь мир: татары покорили Русь, хлынули на запад, в Венгрию и Чехию. Разгром был ужасен: страна опустела, торговля почти прекратилась, ремесла были заброшены, мастерские опытных художников-стеклодувов разорены, а сами они либо перебиты, либо уведены в Улус Джучиев — Золотую Орду, в лихой полон. Старые привычки и обычаи исчезли, вкусы переменились. Да и самим женщинам русским стало не до нарядов и побрякушек. А когда гроза пронеслась, старое было уже поздно вспоминать: весь мир сделался другим, от самого большого до самого малого. На место старых пришли новые вещи, в том числе и украшения из новых материалов. А прошлое, что оно? Исчезло бесследно? Не совсем: глубоко в толще родной земли лежали шарики бус, дужки браслетов, множество других осколков минувшего. Лежали и ждали того времени, когда осторожные руки вновь извлекут их на поверхность земли.
Каждое место раскопок чем-нибудь да своеобразно: у каждого вновь появляющегося из-под земли людского поселения, так сказать, «своя специальность». Помпеи поражают необычайно сохранившимися фресками на стенах жилых домов. В Египет ученые едут, рассчитывая найти там, и только там, спеленатые, набальзамированные мумии древних царей. Развалины Двуречья — гигантский склад клинописных табличек, удивительная библиотека глиняных книг. Чем же примечательны в этом смысле археологические работы в Новгороде?
Отличий от всех других раскопок тут много, но, пожалуй, важнейшее из них — удивительные свойства новгородской почвы. Она идеально сохраняет в себе древесину. Ничтожная щепка, горсть опилок, сделанные из дерева предметы и целые бревна лежат в ней веками, не истлевая, как они истлевают в других местах.