С этими мыслями я быстро откатился за камень и, пригнувшись, неслышно заскользил между зарослей. Пройдя пару десятков метров, я остановился и прислушался. По-прежнему, всё вокруг было тихо. Но тут до моего слуха долетели обрывки человеческой речи. Разговор, явно, шёл на повышенных тонах.
«Что у них там происходит? – невольно подумал я. – Похоже, мои преследователи затеяли ссору! С чего это они? Может, обсуждают план, как лучше меня укокошить? – Но тут раздались два ружейных выстрела. – Ну и дела! Кто-то кого- то ухлопал. Скорее всего, промысловик доходягу. С чего бы это? Не поделили что-то? В таких случаях лучший советчик – время. Надо слушать и наблюдать. Главное, не быть обнаруженным. Если проводник убил долговязого, для меня ничего не изменилось. Я, по-прежнему, имею дело с серьёзным противником».
И я снова, крадучись и не создавая шума, направился к берегу. Спрятавшись за крупный валун, я стал наблюдать за лодкой. Примерно в течение часа всё было тихо. Потом кусты неслышно раздвинулись и совсем рядом в десяти метрах от меня, подняв кверху руки, появился безоружный человек. Это был знакомый уже мне проводник. Оглядываясь по сторонам, он срывающимся голосом закричал:
– Человек-волк, не стреляй, я тебе не враг. Тот, кто в тебя стрелял, убит. Верни мне свечи, и я уеду в посёлок. Ты слышишь, меня?! Он сказал, что ты преступник и представился агентом ФСБ. Он обманщик и плохой человек. Арест в его планы не входил. Сначала он бы убил тебя, потом и меня, я это понял. Ты слышишь меня, человек-волк?!
«Держи карман шире, – подумал я, рассматривая из своего убежища проводника-охотника. – Так я тебе и поверил. Не успею я открыть рот, как получу очередь из «Узи».
– Я знаю, ты мне не веришь! – снова закричал проводник.– Давай так, я на виду здесь у реки сяду, а ты сходи и сам убедись.
И он, опустив руки, уселся на рядом лежащий с ним валун.
«Что ж, предложение неплохое, – подумал я. – Но то, что он сказал, может, тоже оказаться ловушкой. Поэтому, торопиться я не буду. Лучше подожду. Отойду в лес и затаюсь. А он пусть сидит, отдыхает», – посмотрел я на сутулую спину сидящего у воды проводника.
Оказавшись среди лиственничной поросли, я лег плашмя и, приложив ухо к земле, стал прислушиваться. Сначала мне мешало биение моего сердца. Но вот, оно, наконец, успокоилось, и я стал различать звуки. Однако сколько я не слушал, человеческих шагов так и не услышал. Всё было тихо.
«Значит, как и я, затаился, и ждёт, когда я себя обнаружу. Не дождёшься!» – усмехнулся я.
И тут мне пришло в голову включить своё внутреннее зрение. Другими словами ту самую интуицию, которая столько раз меня выручала. Прислонившись к лиственнице, я снял с себя напряжение и, достигнув полного расслабления, стал внутренним взором изучать вокруг себя местность. Очень скоро я наткнулся на сидящего у воды охотника но, кроме него, ни одной живой души в радиусе двухсот метров вокруг меня не было.
«Неужели проводник сказал правду, и это не розыгрыш? – невольно пришло мне в голову. – Но где тогда свирепые псы? Этот абориген, что, заодно и собак пристрелил? Одним выстрелом сразу двух? Что-то тут не так. Неужели путь на самом деле открыт? И охотник не соврал».
Поднявшись со своего места и приложив к плечу готовую к стрельбе «Сайгу», я бесшумно двинулся к тому месту, откуда только что раздались два выстрела. Пройдя около сотни метров, я остановился и снова внутренним взором просканировал местность. Ни одной живой души! Так же всё тихо и спокойно. Постояв немного и прислушавшись, я снова двинулся вперёд. Пройдя ещё немного и перебравшись через валежину, я увидел привязанную к её корням крупную овчарку. Голова собаки лежала в крови, язык был высунут, а на шее зияла глубокая рваная рана!
«Кто её так?» – стал осматривать я следы вокруг мертвого животного.
Налицо виднелись последствия недавней борьбы. И тут я рассмотрел у валежины, где почти не было травы, крупный след волка.
«Так вот оно что?! Теперь мне всё стало ясно. Получается, охотник сказал правду!»
И в моём сознании запечатлелась картина произошедшего. Развязка началась в тот момент, когда матёрый напал на привязанную к валежнику овчарку. Через несколько секунд всё было кончено. Звуки этой драки я и услышал. Но мне и в голову не пришло, что волк может так близко подойти к людям.
«Вот что значит стать человеком-волком, другом этому четвероногому лесному зверю, – невольно подумал я. – Это не дружба современных торгашей, где каждый сам за себя. Волчья дружба куда выше! Услышав шум драки, проводник всё понял. Чтобы спасти собаку, он и выстрелил в воздух. Но люди не успели. Надо отдать должное проводнику: догадавшись о моей дружбе с волками, он понял, с кем имеет дело, потому и обратился ко мне, назвав меня «человек-волк». Очевидно, по этой причине он и заспорил с долговязым. Стал доказывать ему, что я не могу быть преступником. Так как, обычно, волки плохих людей чувствуют. Но этим он его только обозлил. Наверняка, охотника насторожила и озадачила попытка длинного меня ухлопать. Он понял, что перед ним не агент спецслужб, а обычный наёмный убийца. Это-то и сподвинуло проводника на решение его прикончить. Может, долговязый стал ему угрожать, и сам подтолкнул его к такому решению. Так или иначе, но произошло то, что произошло».
Через минуту я увидел и труп длинного в камуфляже. Он лежал на боку, правая рука его сжимала израильский автомат. Тут же, рядом с ним, стояла и тулка промысловика. Я взял ружьё охотника и, выйдя на реку, подошёл к сидящему на камне человеку.
– Забери – это твоё! – протянул я ему его оружие.
Но местный житель не пошевелился. Он всё так же сидел на камне, только его живые глаза меня пристально изучали. Я поставил рядом с ним его оружие, положил на каменную плиту вынутые из мотора свечи и, посмотрев на него, сказал:
– Ты, я вижу, на войне никогда не был?
– Не был, – качнул головой сидящий.
– Ну вот, теперь побывал. Тот, кого ты уложил, – враг. Но он всего лишь исполнитель. Добраться бы до тех, кто его послал! – сказал я.
– Но ведь он тоже человек, – вздохнул сидящий.
– Какой же он человек, если принял сторону врагов нашей Родины! Поверь, я не преступник. Моя вина лишь в том, что всю жизнь занимаюсь возрождением нашего утраченного культурного наследия.
– Да, я и так вижу, что ты – нормальный парень, можешь мне ничего и не рассказывать. Был бы ты подонком, то перестрелял бы нас ещё в лодке, – посмотрел он на мою «Сайгу».
– Тебя бы не тронул, – улыбнулся я. – А ему бы пулю всадил. Он этого заслуживает. Но ты проделал мою работу. За это спасибо!
– Всё-таки я убил человека, – вздохнул, подымаясь со своего места бывший враг, ставший волею судьбы другом.
– Никак ты не можешь понять, не человек это был, ты остановил своими пулями демоническую личность и этим спас сам себя, убей он меня, он бы и тебя ухлопал.
– Это я понимаю, – протянул мне свою крепкую руку охотник.
Мы познакомились. И когда промысловик, наконец, немного успокоился, я его спросил:
– Как получилось, что ты стал ему помогать?
– Он показал мне удостоверение ФСБ и потребовал, чтобы я его сопровождал. Эти места, – качнул головой мой собеседник, – мне знакомы. Так и получилось.
– А собака откуда?
– Он прилетел с ней из Красноярска, она не его. Но его, подонка, слушалась.
– Несчастный пёс! – искренне пожалел я собаку.– Красивый был овчар!
– Жалеешь? – посмотрел на меня с удивлением охотник.– Не предупреди тебя стая, она бы привела нас к твоему костру, когда ты был ещё в спальнике.
– Это так, – согласился я с промысловиком. – Кто-нибудь в Туре знает, с кем ты поехал на лодке?
– Точно сказать не могу. Наверняка, кто-то должен знать.
– Тогда тебе нужна легенда.
– Нужна, – согласился со мной новый друг. – Вот я и не знаю, что придумать?
– В этом деликатном деле тебе поможет собака, – стал размышлять я. – Она не застрелена, а это дело упрощает. Скажешь, что твой напарник ушёл разбираться с теми, кто убил его овчара, то бишь, с волками, и сгинул. А тебя близко не было. Мы же убийцу похороним так, что его никто никогда не сможет найти. Мы оба – старые таёжники, и подобное мероприятие нам под силу.