А ещё монарх припомнил, как несколько месяцев назад, якобы уступая настойчивым просьбам восторженного архимага, эльфийский посол продемонстрировал огнешар размером с некрупное яблоко, разбивший в щепки половинку ворот старой королевской конюшни. И какое боязливое благоговение у придворных он вызвал. "Показать, как же! – с откровенной досадой подумал Микич – Припугнуть нас ушастый хотел, чтоб посговорчивее были!"
Тогда, до глубины души проникшись могуществом магии детей Леса, самодержец безропотно и с готовностью согласился с эльфийским пожеланием объявить техномага персоной нон грата и изгнать того из пределов Северного королевства. А вот теперь у Микича зашевелились определённые сомнения в правильности своей тогдашней уступчивости. Да, со Священной рощей мир был в очередной раз подтверждён, но какой ценой? Похоже, явно чрезмерной, ибо по уровню разрушительной силы техномаг превосходит лесных соседей многократно. А его летающие слуги, только что с лёгкостью выкравшие монарха среди бела дня на глазах многочисленной охраны? От них ни за какой стеной не отсидеться, сколь бы высока та не была.
И что теперь делать? Гневаться, стращать, грозить карами, брать на голос? Почему-то Микич был уверен, что с техномагом подобный номер не пройдёт. Это не какой-нибудь графчик или маркизишко из свиты. Судя по всему, стоящий сейчас перед королём, в свободной на грани вызова позе, маг являлся силой куда более опасной, чем гнев эльфийских лесов. Всех, даже вместе взятых. Ведь случись война с эльфами, тут ещё не ясно, чья возьмёт, а вот в борьбе против техномага лично Его Величеству не светит ничего. Совершенно. Нет, вступать в открытое сражение с войском Северного королевства Владимир не станет. Зачем это ему? Он просто разнесёт дворец по кирпичику, похоронив под развалинами самого монарха вместе с дворцовой стражей. Просить помощи у лесного народа? Бесполезно – эльфы никогда не вмешивались в человеческие междоусобицы, предпочитая оставаться над схваткой. Так что хочешь, не хочешь, а придётся разговор строить на равных, чтобы внезапно не оказаться в положении просителя.
Все эти мысли с быстротой молнии промелькнули в голове Микича.
– Ну, конечно же, мы друзья! – расплылся в широкой улыбке Его Величество. – Какие могут быть в том сомнения? Я нисколько не обижен, ведь какие могут быть обиды среди друзей?
Да, монарха можно было бы назвать самодуром, но никак не дураком.
Весь следующий день Вовка провёл во дворце. Сначала была короткая аудиенция у Микича в малых апартаментах, организованная в лучших традициях революционеров-подпольщиков с соблюдением самых строгих правил конспирации. "Лесные соседи, мой друг, лесные соседи. Не приведи богини, ещё прослышат о нашей встрече… А уши у них ой какие длинные!"
В результате переговоров барон Залесский добился монаршего дозволения на возобновление работы фабрики грамзаписи и, соответственно, на беспрепятственную торговлю её продукцией. Немаловажную роль сыграло его предложение Микичу принять участие в реализации музыкальных записей. Понятное дело, не самому, а поставив на это дело доверенного человека. Чай, казна-то не бездонная, а лишняя монета ещё никому не помешала. Да и держать руку на пульсе событий всегда предпочтительнее рефлексии. К тому же подобная схема не предусматривала личного присутствия Володи в Ровунне, что давало королю возможность сохранить лицо перед детьми Леса.
Окончательно в самое благостное расположение духа самодержца привела Вовкина инициатива починить давно уже сломанный самобеглый экипаж, к которому Микич дышал ещё более неровно, чем к юным прелестницам. И хотя кровопускание казне подобное начинание обещало сделать солидное, Его Величество согласился весьма охотно. Лишь один раз Володя допустил промашку, заговорив о чрезмерности наказания князя Ёнига. Но, увидев блеснувшее недовольство во взоре короля, поспешил перевести разговор на другую, нейтральную тему. Мол, ничего особенного, просто к слову пришлось.
Выбравшись из дворца через тёмный лабиринт потайных ходов, Вовка отправился на конюшню, где занялся демонтажем крупповского движка с Протце. Сие действо завершилось уже в вечерних сумерках погрузкой немецкого железа на ломовую подводу. Двигатель Володя планировал забрать с собой в баронства, чтобы на его основе изготовить новое "сердце" для королевского экипажа. У изобретателя была ещё свежа в памяти неудачная попытка создать импеллер, провалившаяся главным образом из-за отсутствия хороших подшипников. А тут вот они, подшипники, даже с гнёздами и валом, пофигу что коленчатым. И изготовлено всё это с запредельной по местным меркам точностью. Отказаться от подобного сокровища было бы по меньшей мере глупостью, а круглым дураком Вовка себя не считал.