оизнес: - Ты ведь шел именно ко мне, малыш, не так ли? Я почувствовал это, еще до того, как увидел тебя. Ты принес мне весть? И кто тебя ранил? Отрок, немного оправившись, важно выпрямился и торжественно вымолвил: - Я иду из самого Сияющего города к тебе, великий Ратинбор! Великан внимательно поглядел на мальчика. Взгляд его синих глаз пронизывал насквозь. - Ко мне? Для чего? - Война! - воскликнул гонец. - Сияющему городу объявили войну! Наш благородный царь Демир, да хранит его великое Солнце, призывает тебя, моля о помощи! Ратинбор прислонился спиной к каменной стене, помолчал, глядя на мальчика, а потом тихо спросил: - Как тебя зовут, гонец? - Оленёнком кличут! - За быстрые ноги? - улыбнулся великан. - Ага! - кивнул Оленёнок и гордо добавил. - Я из всех царских гонцов самый быстрый. - Ты, Оленёнок, вот что скажи своему царю. Я уж своё отвоевал, и он это знает. К тому же я ему не слуга. - Но.... Нам же не справиться одним. Ты по-прежнему сильнее всех, кого я знаю. - Откуда бы тебе знать меня, Оленёнок? Ты же меня никогда не видел? - От внимания Ратинбора не ушло то, что маленький гонец вдруг спрятал взгляд: - Ну-ка поглядим, кто тут у нас? Великан схватил упирающегося мальчугана за плечи и вдруг, быстро опрокинув его на пол, заставил перекувырнуться. На полу в белой рубахе, лежал босой седобородый старец. Он гневно посмотрел на великана, а Ратинбор громко расхохотался. Старик встал, потирая ударенный затылок, с досадой глядя на великана: - Да что ж это такое! Поосторожней нельзя? Чуть весь дух из меня не вышиб! - Прости, Вельдан, - ответил великан, продолжая смеяться. - Не знал, что это ты, дружище. Только догадывался. Если бы знал точно, то приложил бы так, чтоб ты навек запамятовал сюда дорогу. - Хитер ты. Ничем тебя не обманешь, - Вельдан, все так же хмурясь, потихоньку поднялся с пола. - Причем тут моя хитрость, волх? - пожал плечами великан. - Я все твои уловки наизусть выучил. - Тебе бы только болтать, Ратинбор, - с досадой пробормотал старец, усаживаясь с великаном рядом.- Нам нужна твоя помощь. Твоя, и других волотов, твоих родичей. - И не надейся. Я давно уже не воюю. А у сородичей свои междоусобицы. Им бы со своими распрями разобраться. - Но неужели ты не понимаешь! - воскликнул Вельдан. - Мы все погибнем. Это ведь не свара между двумя племенами, не поделившими кусок земли. Даже мне, великому волхву, становится страшно при мысли о том, какая сила скоро пойдёт на нас. - И слышать ничего не хочу. У нас своя жизнь, Вельдан. Посмотри, волшебник, что осталось от нашего величия, - повёл рукой великан. - Мы больше не те, кем были. Нас становится всё меньше. И к твоему сведению, мы не плодимся, как зайцы. Старик замолчал, глядя куда-то далеко усталым взглядом. А потом сказал тихо: - Тогда и вам не выжить. Поодиночке нас всех вырежут до последнего человека. Прощай, старый друг. Старец неожиданно резво для своего возраста подпрыгнул, перевернулся в воздухе и обернулся черным вороном, каркнул и вылетел в открытую дверь. С печалью посмотрел великан вслед улетающей птице и вдруг почувствовал легкое касание чужой мысли. Он вздохнул и вышел из своего дома и пошел по направлению к каменному сооружению, похожему на крепость, сложенную из громадных даже для великана серых глыб. Войдя внутрь, Ратинбор склонился в почтительном поклоне. - Сын мой! Ты опять общался с человеком! И это после того, как я строго-настрого запретил тебе даже приближаться к ним. Ты знаешь, что ничего, кроме дикости и невежества, они не знают, к обучению почти не способны, - и невероятно высокого роста старик выпрямился на каменном троне, гневно глядя на понурившегося Ратинбора. - А ты! Ты готов ради них на все! - Но, отец.... - Не перебивай меня! Мы - всего лишь горстка самых удачливых, - старик повел широкой дланью в правую сторону, и темные каменные стены осветились таинственным белым светом. На огромных плитах были высечены письмена и искусные изображения самых разных существ. - Мы храним историю, мы - хранители памяти. Варвары, ворвавшись сюда, под священные своды, разрушат, опоганят, надругаются над нашей верой, нашим прошлым. Ты этого хочешь? - Нет, отец, - промолвил Ратинбор, отчаянно краснея. - Я давно уже не общаюсь с людьми. Тот, кто приходил ко мне сегодня, обманом проник в мой кров. Но я не согласен с тем, что все они дикие и невежественные. Мне кажется, они могли бы многое понять.... - Понять? Понять?! - взревел старик, ударив кулаком по подлокотнику трона. Стены загудели, как от мощного удара. - Да они только и делают, что дерутся друг с другом, грызутся из-за куска земли или еды. - Им трудно жить. И они еще слишком юные. А потом, отец, разве мы не воевали? И разве не из-за этого погибли наши праотцы.... - Уходи. Ты ничего не понял. И теперь уже вряд ли поймешь. Ратинбор в растерянности посмотрел на поникшего отца и вздрогнул, встретив его горький взгляд. Ничего не говоря, он вышел из святилища с поникшей головой.