Кривлюсь недовольно.
Тут же пресек себя, завидев реакцию.
- Прости. Виноват. А подражатель он, или не подражатель, - вполне серьезно продолжил, - это уже вам искать, решать. Но то, что у них связь странная, то это точно.
- Связь?
- Да. Дела какие-то мутные. В общем, пробивать инфу надо, и не по одному пункту.
Замерла я, задумавшись.
Черти что. Значит, правда? Папка существует? Как информация, как и сам подражатель? Хоть что-то толковое в этом сумасброде…
И что теперь делать?
Подыграть? В рамках приличия, конечно. Но… продаться?
Мать т***!
- Борь, - вновь отваживаюсь, странным образом доверяя ему.
- Что?
Глубокий вдох для смелости. Прячу взгляд, стыдясь слов:
- Вы меня зовете туда, чтоб посмеяться, да?
- ЧЕГО? – невольно захохотал от удивления.
Не поднимая глаз:
- Ну как? Я же тоже – в каком-то смысле, мусор…
Откровенно заржал. Внезапно движение – и обнял, как-то по-братски, за плечи; притянул к себе – носом невольно уткнулась ему в грудь.
- Тамарочка, дурочка ты моя, - слегка закачал меня из стороны в сторону. – Как десять лет назад мы все тебя любили, так и сейчас, не смотря ни на что.
Обмерла я, огорошенная услышанным. Глаза выпучила, страшно даже вздохнуть.
- Так что, - продолжил, - не дури голову…
Отпускает, отстраняет от себя – несмело поддаюсь движению. Но взгляд поднять еще не решаюсь.
Не могу поверить своим ушам.
- Это я, дурак, тогда тебя не признал...
- В смысле? – сухо, едва слышно шепчу.
- Что?
- Любили… любите?
- А ты посмотри на свою мордашку, - кивает на меня. Ухмыляется. Схватил за подбородок и подвел голову вверх. Глаза в глаза. – Как такую не любить?
Взволнованно сглатываю ком неловкости.
- Да и потом, - продолжил, выпуская из хватки, - молодая, строгая, принципиальная, честная, смелая, справедливая: не милиционер, а картинка! Сказка! Светлый образ служителя правосудия! По-моему, там у каждого на тебя флагшток стоял. …прости за грубость.
Печально хмыкнула: старая песня, как и мелодия к ней. Скривилась я в горькой ухмылке.
- Да… Все вы так пели, - откровенничаю в ответ. – Все, пока ваше дело не попадало мне на стол. И тогда вместо любви до гроба – ненависть животная, желая шею скрутить. Мат, угрозы. Не раз били, не раз пытались изнасиловать. Хороши кавалеры – пока не мои.
Скривился, нервически сглотнув слюну:
- Прости…
- Да ладно, чего там? Не ты же…
Горько хмыкнул.
Ну да, ну да…
- Ладно, - вовремя вставил в жуткую паузу слово Борис. – Так ты идешь к нам, или что?
- А так не отдадите папку, нет? – коварно ухмыляюсь, прищурившись: конечно, и без того заранее зная ответ.
Пожал плечами (искренне). Кивнул в сторону дверей в «зал».
- Что сказал?
- Не отдаст.
- Ну, - виновато поджимает губы. – Хозяин-барин. Его инициатива, его усердия, его средства. А я сам, как-то не подумал об этом, не заморачивался. Прости…
- Да нормально всё, - понимающе смеюсь. – Куда там? Я и так… за прошлое еще не отблагодарила.
- Прошлое? – нахмурился.
- На складах.
- А, это? Не чуди – сам дурак. Да и с ментами выручила. Кстати, это тоже – одна из причин, почему мы тебя сюда зовем. И, вообще, не дури. Никто тебя не тронет! Обещаю. Ерёмов – тоже нормальный. С закидонами, местами грубый, но нормальный. Так что переодевайся – и за стол.
- Вам-то, какая выгода? Почему ни один не скажет правду?! – не выдерживаю, и даже уже грублю: - Ностальгия, развлечения – я всё понимаю, всё это хорошо. Но мало, понимаешь? Что на самом деле нужно от меня?
Оторопел от таких перемен Борис. Вздох – и пожал плечами, всё так же на своей волне неподдельной доброты:
- Ну, если честно, - почесал затылок. – Ты этот вопрос ему задай, - кивает головой на дверь. - Ерёмову. Это – его придурь, из эпопеи того, что сам чёрт не разберет.
***
Замотаться, да рачительней, в огромную простыню – и вплотную подойти к двери.
Черт, я не то, что открыть, даже коснуться ручки боюсь. За полотном – чужие. И я, голая, на войну иду...
Звонко вздохнуть, сдерживая панику. Если что, к Боре подсяду: за таким шкафом – меня практически и видно не будет.
И вновь смех, на мгновение дружным строем прерывая беспардонный шум-гам веселой беседы.
Черт, Ерёмов. Сейчас я даже не против твоей «сверх чувствительности». Или, может, ты про меня уже забыл?
- А х*р с ним! – невольно, хоть и тихо, но в голос вырвалось.