Странное волнение засело у него на лице, отчего тут же изнутри меня обдало жуткое предчувствие. Однако, наверно, это - меньшая плата, которую он заслуживает, за все, что успел уже для меня сделать.
- Слушаю, - резко, уверенно. Киваю головой, подначивая.
Опустил очи. Шепчет тихо:
- Расскажешь?
- Что именно? - сухим, осиплым голосом невольно рычу я.
- Почему?.. - осмеливается подвести взор: - Почему ты боишься его, словно огня? Что он такого сделал?
Тягучие секунды сражения взглядов - и не выдерживаю, отворачиваюсь, пряча стыд. В памяти вмиг вспыхнули старые чувства, эмоции. Жуткие картины, и душераздирающие звуки. Его голос... Евсеева...
Тотчас наворачиваются слезы. Конечности охватывает дрожь, а по телу... словно кто кислотой льет - страх стегает плетью по разодранной плоти. Практически, всё как тогда - вот только теперь... метафорично.
- Помню, я буквально только взялась за его дело. Фирсов помогал, и даже Грановский, твердя, что одна не справлюсь. В общем, всё как всегда: любители мы были засунуть нос туда, куда не просят, но зато с пользой для всех нас троих.
Я была слишком беспечна, самоуверенна. Наивна. Да оно и понятно: двадцать четыре года - в голове ветер. И я сделала главную ошибку, которую никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя допускать: для меня Евсеев показался обычным случаем, очередной ненормальный, который в такой способ творил собственную справедливость, тщетно компенсируя, залечивая глубокую детскую психологическую травму.
Девушки. Он их истязал, мордовал, уродовал (но лишь тела, лиц не касаясь). В конце концов, убивал... но никогда не насиловал. Причем, дело не в том, что они его физически не привлекали. Нет. Сама связь с женщиной для него была естественна: мы сталкивались с подтверждением тому, однако... По сути, у него с ними были деловые отношения, где жертвы - просто бездушный материал, а он - ваятель.
И я уже практически вышла на его след. Знала, где и когда будет. Но, ни Фирсова, ни Грановского с собой не взяла. Пистолет, две полных обоймы - и... храбрость за плечами.
Ребят из отделения я, конечно, предупредила, подмогу вызвала, но и в путь отправилась, не дожидаясь никого. Уж слишком много стояло на карте, а времени было в обрез. Нельзя было уступить трусости. Всегда, когда стоял выбор: жизнь невиновных граждан или моя - я выбирала первый вариант, не задумываясь.
Так вышло и на этот раз. А особенно, потому что вела меня уже... жажда мести за тех девушек, которых он так безжалостно растерзал.
Но это - Евсеев. И бой был явно неравен. И даже если б нас трое было - тоже... не факт, что он бы не обыграл. Этот с*кин сын - гений, непризнанный никем, по ошибке, в том числе - и нами.
Нервно сглотнула слюну я, глубокий вдох и, подавляя горечь, продолжила:
- Потом он мне сознался. Во всём сознался: раз я так хотела разгадать его душу, раз так охотилась на него. Хотя, на самом деле, он просто... дождался наконец-то своего зрителя и слушателя. Потому что все его действия были лишь на первый взгляд алогичным безумием. В сути же, как выяснилось, это был глубокий, продуманный символизм. А с его педантичностью, перфекционизмом любая деталь имела вес целой звезды в сплетении созвездия. Любой штрих - не ошибка, а цель, знак, слово.
Третий курс мединститута: полпути - позади, и половина еще маячит. Всего у Евсеева в жизни было две страсти, и две мечты. Когда-то его мать насильно отдала в музыкальную школу по классу фортепиано. Эдакой начальный путь Великого хирурга. Он долго сопротивлялся (негоже мальчику его лет вместо борьбы сопливостью заниматься), но затем срослось: прекрасное победило в нем страх, предрассудки и захватило разум. Упорные старания увенчались невероятным успехом: конкурсы, призовые места, и даже признание среди своих. А дальше ВУЗ - лучший студент на курсе. Программу осваивал легко, а потому это ему показалось недостаточным: всё свободное время Евсеев теперь уже посвящал не только музыке, но самообразованию, выходя куда намного дальше за рамки преподаваемого материала. И все бы было хорошо, и, возможно, сейчас бы мы говорили совершенно о других вещах относительно этого лица. Может, даже о Нобелевской премии, кто знает. Однако... не бывает в жизни всё просто и легко. Потому так не вовремя, нежданно, негаданно в его жизнь ворвалась она. Любовь. Девушка из параллельной группы. Прекрасна и наивна, словно ангел. Но, вместе с тем, безмерно глупа. Все скромные попытки ухаживать, быть романтичным от человека, вид которого, увы... вовсе был противоположностью его внутреннего мира и дара, таланта, не смогли увенчаться успехом. Он не то что вызывал антипатию, а даже какой-то внутренний, неподдельный страх - едва рискнешь заглянуть в очи. Словно на генном уровне заложена была ненависть и отвращение к нему. Дурочка испугалась, надумала гадостей и давай жаловаться своему старшему брату... Брату, который по стечению обстоятельств, или волею рока, судьбы, оказался милиционером: дерзкая, всепоглощающая власть, если попадет не в те руки. И это был именно такой случай.