Стоит на пороге Кузнецов… потирает окровавленный кулак.
Блохина не видно.
- Борь… - несмело позвала его. – Что случилось?
Метаю испуганные взгляды по сторонам, ища строптивого.
- Ничего. Иди мойся, - рычит сдержанно, не смотрит.
- А Блоха где? – взволнованно.
- В машине спать будет, - раздраженно рявкнул, разворот. Глаза в глаза. Яростно: - Жарко ему здесь! - бросил на прощание и живо пошагал в комнату.
***
Выбраться из ванной. Торопливо вытереться, напялить белье, кофту с длинным рукавом, спортивные штаны. Провернуть защелку, открыть дверь. Несмелые шаги в коридор, в сторону зала.
Сидит, смотрит Кузнецов телевизор.
- Борь… – робко, несмело позвала я.
- Что? – кидает слово, а вот взгляд так и не переводит, все еще таращится в экран.
- Ты Еремову скажешь?
- О чем? – удивленно метнул на меня взор.
- О Блохе.
- А надо?
Оторопела я, даже не знаю, что сказать. Для меня-то сие… по сути, впервые.
Но вдруг продолжил:
- Знаешь, сколько еще таких будет? Это что свой. Да, косяк жесткий: гнилое дело - бабу у своих отбивать... - похолодело у меня внутри от прозрения, оцепенела. - Но на тебя-то взглянешь – понятно. Молодой, дурной - быстро потек. А так… Это же Ерема: чуть что задели за живое – так сразу к кораблям.
Стою, разодранная, распятая услышанным.
Но Борис игнорирует. Отворачивается. Вновь делает вид полной заинтересованности тем, что происходит на экране.
Минуты…
- Борь, - опять несмело зову.
- Что? – раздраженно вздыхает. Переводит взгляд на меня. Глаза в глаза.
Нервно проглатываю страх и решаюсь на важный вопрос. Правдивый ответ, по сути, на который не так уж важен. Уж лучше пусть соврет, но зато… на душе станет спокойно.
- А тогда… летом. На складах. Если бы не… эти мои уродства… ты бы… вы бы – поправляю себя, - меня изнасиловали?
Обомлел, прозревший.
Нервически сглотнул слюну. Отвернулся на миг. Шумный вздох.
Встал.
Шаги ближе – отчего невольно дернулась я назад, но тут же уперлась спиной в косяк. Закоченела от страха.
Ухмыльнулся:
- Во-первых, не уродства… а испытания судьбы, - неожиданно коснулся моего лица, заправил локон волос за ухо - поежилась, побежали мурашки по телу. – Ты как была красива, так и осталась, - отступает немного назад, разворот - взгляд около... - И даже Еремов тому доказательство: он-то уж ценитель у нас… прекрасного. Во-вторых, - и вновь глаза в глаза со мною, - мы не какие-то конченые отморозки. Попугать – да: дело святое. А за тобой, как и за тем ублюдком – косяк малый был, незначительный, просто не вовремя, а потому и попали на взрыв.
- Но он поймал пулю… - несмело шепчу, пристыжено опустив взгляд.
- За то, что сдал, - поспешно уточнил Борис. – А это уже другой косяк, совсем из другой оперы.
Немного помолчав, добавил:
- Короче, что было, то было. Все мы – не безгрешны. Но сейчас ты – баба Еремы. И это – единственное, что должно тебя волновать. Остальное мы сами все порешаем. Ясно?
- Когда он вернется?
Обмер от внезапности поворота диалога.
Шумный вздох – и потер глаза, прогоняя напряжение, раздражение, гнев.
Взор на меня:
- Не знаю. Когда будет, тогда и будет. Привыкай.
-------------------
Глава 19. Вещь
-------------------
***
А вот и пятница. Тяжело дался очередной рабочий день, но если бы не он, если бы не труд, то и того было бы кошмарнее – мысли глушили голову, раздирая оную на части: где Еремов, чем занимается, что ему угрожает… и когда вернется?
И снова вечер. И снова за мной приехали Борис с Блохой.
Коротко поздороваться, бросить мимолетный взгляд то на (не выспавшегося, замученного, со сломанным носом) Блохина, то на Кузнецова, что не меньше моего грузился своими проблемами, - и отвернуться к окну.
Пустой, бесцельный взор на мелькающие виды.
Гриши уже почти неделю нет. И сколько еще не будет? Черт, а если во что-то вляпался?
Надо было у Фирсова выведать. Как он пытался из меня выудить информацию, так и с ним в пору поступить.
И если что…
А что, если что? Вот что я смогу сделать?
Помешать правосудию? Или что?
И где, какая теперь… моя правда?
Но и не смогу тихо, смирно смотреть, как будут закрывать Еремова. Однозначно.
Да. Это – эгоизм. Эгоизм! Ну, и что?
Что, коль это – единственный вариант, основа моего выживания… как душевного, так и телесного? Не вечно же мне куковать под присмотром людей Гриши? Под опекой того же Бори? ...в то время, как Еремов будет колесить, где придется, или вздумается…