- Да неужто?! - гневно, саркастически сплевывает в лицо. - Ты посмотри на себя! В кого ты превратилась?! Дрожишь, словно подзаборная шавка! Где, б***ь, та Тамара, что мужиков строила одним только словом, взглядом. ГДЕ ОНА?
Обмерла я, выпучив глаза, ошарашенная.
- Так... ты меня узнал? - тихо, сухим, испуганным голосом. - И тогда тоже?
- Когда тогда? - сдержанно.
Сомнения: за и против. Решаюсь:
- Полгода назад.
Скривился, отвернулся на миг. Прожевал эмоции.
- Сейчас не об этом, - недовольно поморщился. - А о твоем... этом, Евсееве.
Глаза в глаза.
- Ты не понимаешь, - качаю головой в сердцах. - Он - зверь. Дикий зверь!
Рассмеялся саркастически.
- А ты думаешь, я - ангел? Или те, кого ты сажала?
Вновь качаю головой:
- Вы, по крайней мере, находите в себе человечность... кончать человека быстро, а не смакуя зверством.
- Не всегда.
Словно выстрел - обмерла я, огорошенная.
Взгляды сцепились.
Нервно сглотнула лезвие жути я.
Попытка сменить тему, позорно увиливая от такого сенсационного, непростительного признания.
Мотаю головой, словно выбрасывая мысли; вновь вырываюсь (из уже расслабленной) хватки - и спешно иду, едва не бегу, кинув на прощание:
- Ты ничего не понимаешь!
- Х*ли тут понимать?! - резво хватает меня за куртку и отдергивает назад, крича в лицо.
А я уже трясусь от перенапряжения. Застыли слезы на глазах.
- Х*ли? - язвлю отчаянно, сквозь сдержанные рыдания. - Хорошо, давай ловить такси - и я тебе покажу... «х*ли»!
- Зачем такси? Я на машине...
***
За городом. Кладбище. Тихая, молчаливая, пробирающая до дрожи, обитель памяти и душ. Некрополь... огражденный серой, кирпичной стеной, так усердно прячущий за ней свои заветные тайны...
Все так же хлыщет дождь, и вокруг - коварные сумерки.
- Вот, - метаю взгляд на черный гранитный памятник с изображением улыбчивой, очень даже красивой девушки. - Олеся. Двадцать один год. Умерла от потери крови. Хотя этот су**н сын был предельно осторожен. Как всегда - ни малейшей прорехи. Хирургическая точность... Родители бедной пытались покончить с собой - но ребята со скорой... - немного помедлила я, подбирая слова, - оказались молодцами.
Пошли дальше.
Молчит, сопит, покорно следует за мной.
- Анна. Самая младшая. Восемнадцать только исполнилось. Вся жизнь впереди. А он ее истязал дольше всех... Смотришь на ее ангельское личико - и ничего, кроме доброты и тепла внутри, не вызывает. Только желание обнять, приголубить. Вот за что... эта с*ка так издевалась над ней? За что, спрашиваю? Молчишь? Идем дальше?
Глаза в глаза. Лишь только нервно сглатывает слюну.
Витиеватые дорожки промеж могил - и выходим к следующей.
- Зоя... Не знаю, - пожимаю плечами, шмыгая носом, - почему она мне снилась тогда постоянно. Никто из них - только одна она. Двое карапузов сиротами остались. А этой твари, Евсееву, - нипочем. Никак его не привяжешь! - оборачиваюсь к Ерёмову, пронзительный взор в очи: - И это лишь трое! А таких - больше десятка. Понимаешь? А доказали лишь по ОДНОМУ делу! И то, только потому, что жертва - выжила!
- И что? - кидает мне жуткое, отчего я оторопела в ужасе. Продолжает: - Тома, это - ЖИЗНЬ! Так что теперь - по подвалам прятаться?!
- Ты серьезно? - мертвым голосом шепчу.
- А ЧТО? - уверенно. Окидывает взглядом около: - Тут каждый - за что-то, да загремел! Всех их жалко! Разве нет? ...И ЧТО?
- Т... ты... ты - конченный!
Резкий, отчаянный разворот - и бегу изо всех сил, невольно скользя по мокрым кривым земельно-глиняным дорожкам (что лишь местами побиты травой).
- СТОЙ! СТОЙ, Б***Ь! - летит за мной, старается, однако сейчас я на удивление ловче и быстрее (наверно, уж слишком хорошо знаю этот путь).
А там и вовсе - до остановки подать рукою...
Замечаю на трассе автобус, да еще в нужном направлении: поддаю скорости на грани невозможного.
Буквально среди последних пассажиров влетаю в салон.
Ныряет за мной и Ерёмов.
Протискиваюсь между рядов - живо запрыгиваю ближе к окну.
- Ты чё удумала? - рычит, словно зверь (так и не присаживаясь; уцепился руками в спинки кресел по бокам). Вынужденно сдерживается в рамках приличия.
- Ничего. Езжай дальше! - гавкаю я.
- Пошли в машину, - тихо, смиренно, но приказным тоном.
- Я с таким уродом - никуда не пойду! - сплюнула желчь в лицо. Глаза в глаза. Взоры сцепились.
Дрогнул автобус - и неспешно покатился по своему маршруту.
Тягучие, бешеные минуты молчаливой перепалки, пристальных взглядов, не моргая. Прожевывает эмоции, матерные слова Григорий.
Еще миг - и нервно цыкнув, но, так и не сказав ни слова, сделал разворот - по проходу, да к водителю вышел.
Взвизгнули шины, тормозя...