Человек десять обступило кого-то, сидящего за столом. Вот только это был не Фирсов: тот сидел на подоконнике и, нервно куря, бесцельно всматривался за окно на вечерний город.
- О! Балашова! - внезапно заметил кто-то меня из гурьбы и радостно вскрикнул. - Тебе-то точно это будет интересным!
По телу вмиг пробежала дрожь. Не дышу.
Расступились учтиво, раззадоренные новой, не менее веселой картиной. А вот и виновник: Грановский, в кресле сидел он. В руках - телефон, где и шипит, бурчит, судя по всему, какое-то видео.
- Ну, же, иди, смотри!
Испуганно метаю взгляд на Максима - но тот вовсе не проявляет участия.
Делаю глубокий, шумный вздох - и вынужденно шагаю ближе.
- Что там? - киваю головой на аппарат.
Едко, презрительно улыбается товарищ:
- Не поверишь, кто баллотируется в мэры!
Нервически сглатываю слюну. Еще один вдох и осмеливаюсь:
- Кузнецов?
- Холодно, подруга! - откровенно, убийственно хохочет тот. - Еремов.
Глава 25. Как жили, так и будем жить…
Глава 25. Как жили, так и будем жить...
***
И это была не шутка...
Что самое жуткое - это. была. не шутка.
Гриша вернулся. Причем явно не сегодня и не вчера.
Дело Фирсова, которое еще недавно так красиво держалось на показаниях убитого Блохина, с треском развалилось. Не знаю, кто, где поднажал, какие страницы "изъял", но всё оказалось опять пустым, недоказуемым, сплошной водой...
Все обвинения сняты. А шишки если и сыпались, то исключительно на мертвого "лжесвидетеля" и его соратников.
Так вот почему Фирсов нервничал, вот почему был вне себя: все труды и ночи без сна... ГОДА (!)... снова насмарку.
Подойти и поговорить на эту тему я с ним... не отважилась. Так как, даже самому отдаленному от всех тех наших страстей, человеку в этом здании была известна наперед моя истинная реакция на сию новость. А потому глупо было даже притворяться, или скрывать. Увы, но я вновь среди этой толпы... стала чужая.
...
Однако и Еремов ко мне не спешил. Не звонил, не писал... и не приходил.
В тот вечер я сидела до последнего в своем кабинете, тихо моля, надеясь, что он придет ко мне. Но тщетно. Ни в отделение, ни домой... Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.
У него была своя жизнь - и в нее я больше не вписывалась.
Сама встречи не искала, и звонить не пыталась.
Глупо. Глупо гнаться за тем, кто, если чего-то хочет, то сам приходит и смело берет это.
А потому, вдох-выдох, стереть слезы со щек и в очередной раз вынырнуть темным вечером в одинокую, пустую "личную жизнь".
...
Самое жуткое, страшное, горькое... было выбираться за пределы кабинета. Везде был Он: на плакатах, в телевизоре, на рекламных щитах.
Серьезный, важный, обещающий светлое будущее.
Как же это... на тебя похоже.
Вот только что потом?
Разбитые мечты? Боль? Обреченность?
Три года, с*ка, три года я тебя ждала! А ты явился обратно - и даже номер мой не набрал. Просто "привет". Хотя, наверно...
...и вправду, лишнее. К чему слова, когда действия говорят сами за себя: проигрался - и бросил. Забыл. Вот только я так не смогла...
***
Еще больше погрузиться в работу, и чем больше дел - тем невольно счастливее я. Меньше мыслей - больше покоя.
Очередная неделя, очередной месяц...
Вот и всё. Точка.
... постучал кто-то в дверь.
- Да? - раздраженно скривилась я. Меньше всего хотелось, чтоб сейчас отвлекали. Рабочий день давно закончился, а дел еще по горло.
- Можно? - заливается едкой ухмылкой Грановский, просовывая голову в дверную щель.
- А есть выбор?
Смеется. Широко распахнул полотно и мигом ввалился внутрь.
- А вдруг Заболотный тут - опять получу по шапке за то, что тебя отвлекаю.
- Вот и не отвлекай, - неприкрыто грублю.
Вновь взгляд в документы, попытка вспомнить, на чем остановилась.
А тот заливается какой-то странной радостью, хохочет. Но и интрига так себе: ничего доброго он никому никогда не принес. Очередная возможность поиздеваться, и жертва, судя по всему, нынче - я.
- Поверь, - наконец-то совладав с собой, продолжил, - это тебя очень позабавит. Еще больше в работу нырнешь.
- Иди ты на х**, Андрюша! - не выдерживаю, задетая воспоминаниями позора, что так "по-товарищески", щедро он мне тогда вручил.
Еще сильнее давится смехом:
- Или ты уже знаешь?
- ЧТО?! - гаркаю на него, едва сдерживаясь, чтоб уже не кинуться на него с кулаками.
Глаза в глаза.
- Еремов победил.
Обмерла я, словно расстрелянная.
...
Что-то еще говорил Грановский, какие-то шуточки травил, с которых сам и смеялся, но затем... когда у меня уже не было сил сдерживать слезы... обмер, что-то буркнул себе под нос, живо развернулся - и смылся восвояси.