— В поликлинику, к врачам. Посмотрят тебя — здорова ли.
— А ты сам не видишь, что ли?
— Вижу, Глаша, но так положено, порядок здесь такой.
— Всегда, где порядков разных много, так толку нет. Чо меня смотреть? — удивленно плечами передернула. — Ладно, веди, куда знаешь.
В поликлинике в каждую дверь Глашу приходилось подталкивать — упиралась, робела. У кабинета терапевта, где принимал мужчина, заартачилась:
— Не пойду без тебя.
— Но мне же нельзя с тобой. Здесь только по одному надо входить. Иди, иди, я подожду. — Он подтолкнул Глашу к двери.
В кабинете врач оторопело уставился на цыганку, а она ему:
— Здорово, доктор! — Глаша протянула ему направление: — На, читай, поди, ученый. — Тот несколько раз переводил взгляд с Глаши на бумажку, как бы убеждаясь, что нет никакого подвоха, и все-таки как-то неуверенно проговорил:
— Ну проходи, садись вон туда... Открой рот.
— Еще чего? — искренне удивляется Глаша.
— Ты, милая, зачем сюда пришла? Дурака валять? Так это не то место... Открой рот, говорю!
— На, смотри, может, золото там увидишь! — Глаша намеренно широко открыла рот.
— Вот так бы сразу... Так, все хорошо, — откладывая ложечку, уже спокойней сказал врач. — Теперь проходи вон туда, на кушетку. Раздевайся.
— А я чо, разве одетая?
— Сними кофту.
— Может, ты скажешь — ляжь?
— Надо будет — скажу.
Глаша резко встала с кушетки, с негодованием оттолкнула уже подходившего врача:
— Я те как раздену, я те как лягу! Бесстыжий! — выбежала в коридор.
— Ты что? — переполошился Василий.
— Он чокнутый, что ли? Заставляет раздеваться, бессовестный. Чего захотел! Пускай свою раздевает...
— Глаша, это же больница.
— Может, у вас и в цехе голые ходят, тогда мотай от меня подальше, а я пойду поближе.
— Подожди, Глаша, сейчас мы что-нибудь придумаем. Не горячись. — Василий обошел три кабинета, вышел и позвал Глашу: — Иди сюда, здесь женщина принимает...
— Еще куда-нибудь? — выйдя от терапевта, уже утомленным голосом взмолилась Глаша.
— Потерпи немного, Глаша. Осталось зайти в фотографию, на пропуск фотокарточка нужна.
По пути в фотографию Табаков успокаивающе, словно ребенку, говорил:
— Ну вот, все в порядке. А ты боялась.
— Да не боялась я. Смотри, испугал!
— А чего же ты упрямилась?
— Но ведь все-таки стыдно, как ты думал...
— Странная ты, Глаша. Гадать и просить тебе было не стыдно у всего города на виду, а тут один на один провериться у врача — застыдилась...
Она уничтожающе глянула на Василия: мол, что толку говорить с тобой, слова зря тратить.
— Ха, сравнил часы и трусы... А, ладно... Сам удивляешься, а у вас порядочки какие? Может, и фотографироваться надо нагишом?
— Не бойся, так снимут.
— Чего снимут?
— Тебя.
— Откуда снимут?
— О, господи, — не выдержал Василий. — Неужели ты и этого не понимаешь? Сделают с тебя снимок, фотокарточку? Ясно?
— А от меня-то хоть что-нибудь останется? Или всю на фотокарточку израсходуют?
— Глаша, знаешь, хватит притворяться. Ты что, не видела фотографий на витринах?
— Видела, не слепая. Там все девки сидят с голыми спинами и головы вот так повернуты. — Глаша развернула голову назад и даже руки в бока уперла. — Потренироваться, что ли?
— Ладно, — остановил ее Табаков, — там на месте потренируешься.
Зашли в фотографию. Фотограф копался в темном углу. Только вышел на свет, Глаша первой приветствовала его:
— Здорово, хозяин!
— Здорово, гостья! Проходи, садись вон на тот стул. Или вы вдвоем?
— Да нет, — пояснил Табаков, — на пропуск ее. Она в наш цех оформляется.
— Ясно, — пробормотал фотограф, — ясненькое дело. Ты садись прямо, вот сюда лицом. Так... Головку повыше. О, нет, это слишком высоко. Вот так. Внимание, снимаю!
— Снимай, да быстрей! — сказала Глаша.
— Ну что же ты! Зачем рот открываешь! Испортила кадр... Давай не шевелись, не моргай глазами, а то опять испортишь. Внимание!
— Скажи спасибо, что я тебе жизнь не испортила, — отрезала Глаша, желая закончить разговор.
Василий вынужден был вмешаться:
— Хватит вам, а то еще подеретесь. Глаша, сиди смирно, не мешай человеку фотографировать.
Глаша на миг присмирела, и фотограф воспользовался этим, сделал снимок.
— Вы свободны, мадам.
— А если я за мадам по роже дам? — Глаша вполне серьезно двинулась к фотографу. Он на всякий случай занял позицию на той стороне треноги.