— Не знаю, Андрей Яковлевич...
— Надо создать комиссию для проверки. Как ты думаешь? И тебя включим в нее. Согласен? Вот что! Ты возглавишь комиссию. Давай-ка набросаем состав. Я думаю, надо включить опытных рационализаторов, лучших уполномоченных, которые хорошо в этом деле разбираются...
— Нет, Андрей Яковлевич, — возразил я, — ни тех, ни других не надо в комиссию. Сейчас мы не знаем, кто опытный и в чем. Слишком запутано все. А уполномоченные не заинтересованы в разоблачении самих себя. Ведь многие из них кормятся на этом, премии за «массовость» и за «экономический эффект» получают. Считаю, что в комиссию надо включить, просто честных людей и обязательно не рационализаторов, а молодых инженеров, комсомольцев, коммунистов. Я могу составить список.
— Идет! Действуй! Завтра утром приноси список... Но не будем торопиться. Посмотри еще, может, хорошее увидишь.
А тем временем уполномоченные цехов, в которых я побывал, всполошились, учуяв недоброе. Стали по нескольку раз в день бегать в БРИЗ.
Только я пришел из парткома в редакцию, мне сказали:
— Звонил Центнер, просил обязательно зайти к нему.
Я теперь был заинтересован в любом разговоре, относящемся к рационализации. Пошел в БРИЗ. Центнер встретил меня небывало приветливо, встал, вышел из-за стола и двумя руками потряс мою руку. Видно было, что он взволнован и готовился к встрече.
— Андрей Петрович, у нас к вам есть просьба. Надо расписать в газете двенадцатый цех. Безобразничают люди, занимаются волокитой. Одним словом, задерживают предложения рабочих. А рабочий класс — он, знаете... Вот у нас факты есть. Иногда «липовые» актики подписывают... Как вы на это смотрите?
— Знаете, Аркадий Петрович, у меня сейчас есть срочное поручение парткома, мне некогда. Я бы с удовольствием... Может быть, чуть позже?..
— Жаль, жаль... А то ведь рабочие приходили, жаловались... — Аркадий Петрович подергал бородку, погладил усы и, неотрывно глядя мне в глаза, продолжал: — Да, чуть не забыл! Мы тут решили вас отметить... Товарищи просили. За хорошее освещение в газете нашей работы премировали вас. Сегодня как раз у нас день выдачи гонорара. Соня, выдайте Андрею Петровичу!
Всего ждал я, но только не этого. Почувствовал, как забился кадык, перехватило дыхание. Опустил глаза, чтобы не выдать себя, чтобы не видеть синего носа Аркадия Петровича, собачьего блеска в его глазах. Пересилив себя, спросил:
— И сколько же мне причитается?
— Сто. Так, кажется, Соня?
— Так.
— Маловато, — сказал я, поднялся и вышел. У меня закружилась голова, даже покачивать стало из стороны в сторону. «Вот гады! Как же так можно?»
Раньше я слышал о взятках и подкупах, но для меня это было каким-то далеким, нереальным. Представлял взяточников и взяткодателей не людьми, а толстобрюхими, волосатыми троглодитами, или еще черт знает кем. А тут — Центнер, который на заводе пользуется авторитетом, которому в позапрошлом году газета посвятила чуть ли не полстраницы в связи с шестидесятилетним юбилеем. Портрет поместили...
Несколько дней я провел только в литейном цехе. В напарники взял себе комсорга из десятого, технолога Ваську Рубана. Проверяли по моему методу, вернее, как посоветовал Александр Гребнев: выписывали несколько предложений из журнала и шли на место, где они внедрены, беседовали с рабочими, с авторами. Вот предложение того же Савича: «С целью экономии материала и силовых затрат оборудовать синхронный выключатель на заточном станке». С трудом удалось найти автора, так как в цехе уже знали о проверке. Попросили его показать тот самый «рационализированный» заточный станок. На механическом участке возле самого окна Савич показал нам обыкновенное точило, наждачный круг, на котором затачивают инструмент.
— Василий Семенович, — прошу, — покажите нам, в чем состоит суть рационализации этого станка. Вот здесь записано: «С целью экономии материала и силовых затрат».
— Пожалуйста. Вот видите кнопку для пуска наждачного круга?
— Видим.
— А вот лампа для освещения круга. Здесь, у станка, было две кнопки. Одна — для включения круга, другая — для включения освещения. Я предложил оборудовать один выключатель вместо двух, чтобы одновременно включался круг и освещение. Что это дает? Во-первых, рабочему уже не надо делать двух движений для включения и выключения круга и лампы. Во-вторых, достигается экономия электроэнергии.
— За счет чего?
— Раньше, когда было две кнопки, рабочий включает их обе, а когда закончит затачивать инструмент, выключает только круг и, как правило, забывает выключить освещение. Лампочка горит впустую. А теперь стоит выключить круг и освещение выключается. Синхронно.