— Товарищи! Вам всем известно, что за последние годы произошли поистине революционные преобразования в промышленном планировании, в организации производства. К сожалению, одно из важных звеньев производственной деятельности — рационализация — остается ржавым, забытым звеном. Рационализацию чаще описывают в газетах с одной стороны — с положительной, парадной. Грешен, сам так писал. Написано и наговорено столько розового, что уже трудно щегольнуть необычностью. В печати критические материалы на эту тему — редкость. Если и случится, то пишут как-то поверхностно: «зажимается инициатива, волокита с предложениями, нет массовости»... Такая поверхностность объяснима: рационализация — дело сложное, тонкое и капризное. Чтобы дойти до глубины, надо прямо-таки нырнуть, окунуться. Но и тогда останется много спорного, трудноразрешимого... За последние десять-двадцать лет эта область менее всего была подвержена изменениям, ломкам. А факты говорят, что рационализация, ее организационные формы нуждаются в совершенствовании, в рационализации...
На минуту замолчал, словно желая проверить себя: не слишком ли теоретизирую? Глянул в зал: слушают внимательно. Во время паузы главный инженер не то про себя, не то мне довольно громко сказал:
— Интересно узнать, как представляет себе товарищ газетчик смысл настоящей рационализации?
— Я отвечу, Всеволод Сергеевич. В первую очередь я представляю рационализацию, как дело творческое. Пусть не такого масштаба, как научные открытия, однако творческое. Во-вторых, поскольку рационализаторская работа оплачивается, необходимо, чтобы она приносила эффект реальный, безусловный. Прежде всего, каждое внедренное предложение должно или повысить производительность труда, или дать экономию материалов и энергии, или облегчить труд людей
Главный изобразил на лице улыбочку, кивает головой, и не поймешь, одобряет ли он мои слова или хочет дать понять: мол, яйца курицу учат...
— Что же происходит у нас? — продолжал я. — Главная ошибка сегодня, пожалуй, состоит в планировании такого творческого дела, как рационализация, «сверху». Новая система планирования промышленного производства дает право предприятиям самим определять объем выпускаемой продукции. Я имею в виду встречные планы. И что же? Мы видим на примере нашего и других заводов страны резкий рост выпуска продукции. А вот показатели по рационализаторской работе нам до сих пор планируют Главк и министерство. Разумно ли планировать «сверху» сумму экономического эффекта с точностью до сотни рублей? А у нас именно так и делается. «Даешь два миллиона!» И на каком основании планируется? Исходя из количества работающих. Завод отвечает: «Надо — так надо, будет два миллиона...» К чему это приводит? К тому, что заводской БРИЗ вместо того, чтобы являть собою штаб творческой организации, превращен в бухгалтерию, в кассира, в статистика. Он не в состоянии ничего больше сделать, как «спустить» цехам планы — размеры того же экономического эффекта в рублях, собрать в конце месяца, квартала, года отчеты и подытожить: набрана нужная сумма или нет. Если набрана — хорошо! Не набрана — надо добрать, дотянуть, изыскать.
Штурмовщина — давно опорочивший себя метод выполнения плана. С этим злом ведется борьба, и оно отступает. Но это в производстве. А кто хочет посмотреть штурмовщину в ее натуральном облике — зайдите в БРИЗ завода в конце квартала. Там стоит такая запарка, что представить трудно. Трещат телефоны, стучат костяшки счетов, взвиваются над столами бумаги, люди разгорячены и взвинчены до предела. Они «выбивают» из цехов отчеты, натягивают запланированную сумму эффекта. В этой-то горячке все принимается, все засчитывается. Многие руководители цехов тоже заинтересованы: чем больше наберут условного экономического эффекта, тем больше шансов у цеха получить первое место по заводу, а с первым местом — премию. К тому же, вознаграждение рационализаторам выплачивает не цех, а завод.
Порождением планирования рационализации «сверху» является штурмовщина в БРИЗе, а она в свою очередь порождает массу нежелательных явлений — халтуру, рвачество, очковтирательство. Вживается опасная болезнь — отдельные люди разучиваются думать только за оклад. Происходит вопиющая путаница между рационализацией и мероприятиями, которые должны выполняться по долгу службы. Те, у кого нет совести, привыкают с помощью БРИЗа любое мало-мальски полезное дело оформить по линии рационализации, чтобы урвать у государства в свой карман. Эта проблема наиболее остра, это проблема морального плана, проблема совести. Касаясь ее, я чувствую большую ответственность, потому что именно здесь возможно наибольшее количество возражений со стороны рационализаторского люда. В этом я убедился, когда газета опубликовала фельетон «Вознаграждение за букву «у».