— …Сразу после отбоя начали! — задыхаясь на бегу, говорила какая-то женщина. — В третьем бараке дневальную отлупили!
— Не бреши! — возразила другая. — Не дневальную, а монашку с нового этапа. И не малолетки, а какая-то бандитка по кличке «Воронок»…
— Я тоже слышала, тоже! — захлебываясь, подхватила первая. — Она там шаль кашемировую у дневальной стащила! А ее за руку…
Марина запнулась на бегу. «Воронок… бандитка… шаль кашемировая…».
— Да ничего вы не знаете! — Она схватила кого-то за рукав. — Эта бандитка Воронок дневальную порезала, у нее нож отобрали. Бегите к карцеру, она там сидит! Пожар, говорят, там устроила! — И, оттолкнув ошалевшую от таких новостей бабенку, побежала дальше, туда, где вдруг мелькнула в темноте бледная полоска света. Видимо, в «карантинке» открыли дверь.
Перепрыгнув через две ступеньки, Марина вбежала в барак.
«Кордебалет» был в полном разгаре. В воздухе стояла пыль. Электрическая лампочка раскачивалась на длинном шнуре, и казалось, качаются стены и нары. Барак был большой, нары размещались только вдоль одной из стен. Посредине стоял длинный стол, и на нем прыгала девчонка, ожесточенно тряся уже наполовину опустошенный тюфяк. Труха и солома летели во все стороны, и в облаке пыли девчонка была похожа на взбесившуюся фурию. С верхних нар летели одеяла, подушки, части одежды. Кричали, улюлюкали, визжали и смеялись.
Это был шабаш ведьм, палата буйнопомешанных, оргия существ, потерявших всякое человеческое подобие.
И это была бригада Вороновой.
Марина оцепенело смотрела на это дикое зрелище, чувствуя, что ей не хватает дыхания. Она понимала, что нужно вмешаться, немедленно что-то предпринять, чтобы хоть на секунду остановить этот шабаш, эту массовую истерию. Ей казалось, что перед ней мечется сотня полураздетых фигур с растрепанными волосами, с разинутыми от крика ртами, и все они были похожи одна на другую, и невозможно было найти среди них знакомые лица трех девчонок.
— Перестаньте! Прекратите! Тише!.. — срывающимся голосом закричала она, но никто даже не обернулся, да и сама она не расслышала своего голоса. Марина беспомощно озиралась, в слабой надежде найти и заметить рыжие кудри Векши или ту, черноглазую, с остренькой мордочкой… Но всюду — на нарах, на скамейках, вокруг стола — бесновались и визжали оголтелые маленькие ведьмы. Но отдавая отчета, что будет делать дальше, Марина бросилась к той, что плясала с опустошенным тюфяком на столе, и дернула ее за ногу. Девчонка вскрикнула и свалилась в кучу соломенной трухи. Марина вскочила на стол и заложила два пальца в рот.
Пронзительный, разбойный свист перехлестнул вопли, крики, визги. Еще и еще прозвучал свист. И вдруг все стихло. У Марины даже в ушах зазвенело. Изумленные лица повернулись к столу.
— Тебя выпустили?! Маришка! — Лида Векша бросилась к ней, расталкивая девчонок. — Здорово! Эй, пацанки, вот она! Кончай шумок!
Рыженькая легко вскочила на стол и затормошила Марину. Ее волосы тоже, казалось, смеялись вместе с ней.
А Марина, внутренне похолодев, смотрела на входную дверь. Там стоял капитан Белоненко и тоже смотрел на Марину. В глазах его была не то насмешка, не то одобрение. Рядом в напряженной позе застыл комендант Свистунов, и только правая его рука, выдавая волнение, теребила пряжку ремня. А капитан Белоненко был спокоен. И это задело Марину.
«Стоишь и молча любуешься? Ждешь, как я справлюсь одна, без твоей помощи? Ну ладно…» Она вздернула голову и спрыгнула со стола, вызывающе глядя на начальника лагпункта.
— Лида! — решительно повернулась она к Темниковой, но капитан Белоненко резко произнес:
— Бригадир Воронова! — И Марина мгновенно почувствовала властность и жесткость этого голоса. Она сделала два шага к нему и остановилась. — Приказываю вам выяснить и доложить мне причину безобразного поведения вашей бригады, — сказал Белоненко, и его серые глаза холодно и требовательно смотрели на Марину. — Через полчаса чтоб у вас был готов рапорт. Передадите его коменданту.
— Гражданин начальник! Она же ничего не знает! — к Белоненко подскочила Клава Смирнова. — Давайте лучше я расскажу!
Марина ахнула и сделала движение к Клаве. Это было невероятно, в каком виде стояла девочка перед начальником лагпункта! Клава была полураздета. Платья на ней не было — только коротенькие трусики и розовый, с черной пуговкой сзади, бюстгальтер.