— Генерал Брандис? — спросил король.
Генерал отвечал, не утратив приветливой усмешки:
— Вашему Величеству известно, что я ненавижу Пруссию. Я ребенком жил под впечатлениями захвата тысяча восемьсот третьего года и никогда не забуду этих впечатлений. Говоря откровенно, по личному своему чувству, я бы с удовольствием обнажил свой старый меч против Пруссии. Но я признаю все доводы министра внутренних дел основательными, поэтому совершенно с ним соглашаюсь.
— А вы, генерал Чиршниц? — продолжал спрашивать король.
— Ваше Величество, — отвечал Чиршниц грубым голосом служаки, — сегодня мне приходится еще раз протестовать против того, будто наша армия не в состоянии принять деятельного участия в решении вопроса. По моему убеждению, армия не посрамит Ганновера и его истории. Я высказываю это мнение с полной уверенностью и ни за что не переменю его. Стало быть, слабость армии не стоит принимать в расчет. Что касается политических соображений и резонов, то я бы желал, чтобы Ваше Величество меня об этом не спрашивали. Я в них совершенно не разбираюсь, и вынужден примкнуть к мнению министра внутренних дел, но как солдата меня возмущает нейтралитет. Если он неизбежен, надо поскорее сделать его как можно тверже и неизменнее, потому что я терпеть не могу полумер и невыясненных положений, и всю свою жизнь ни разу не видывал, чтобы они привели к чему‑нибудь путному.
Король выпрямился и сказал:
— Итак, господа, вы все советуете Ганноверу нейтралитет в борьбе между Пруссией и Австрией, борьбе глубоко прискорбной, но приближающейся неотвратимо. Разница только в том, что граф Платен советует выждать, тогда как министр Бакмейстер и господа генералы настаивают на немедленном заключении трактата, чтобы не упустить благоприятного момента. Я, с своей стороны, присоединяюсь к мнению министра внутренних дел на основании приведенных им доводов. Я попрошу вас, любезный граф, — продолжал он, обращаясь к графу Платену, — действовать в этом смысле и безотлагательно вступить в необходимые переговоры с князем Изенбургом.
Граф Платен был, видимо, недоволен.
— Позвольте просить Ваше Величество, — сказал он с поклоном, — выждать еще хоть несколько дней, чтобы положение выяснилось немного более и пока мы не узнаем точнее, что происходит в Австрии и чего там хотят. Граф Ингельгейм сообщил мне сегодня утром, что князь Карл Сольмс едет сюда с особенным поручением императора к Вашему Величеству.
Король вскинул голову с выражением крайнего изумления.
— Мой брат Карл? — переспросил он. — Зачем он едет?
— Не знаю, Ваше Величество, — сказал граф Платен. — Граф Ингельгейм тоже не сумел мне ничего сказать или, может быть, не захотел. Во всяком случае, следует дождаться этого посла, прежде чем делать решительный шаг относительно Пруссии.
Король задумался. Бакмейстер молча покачал головой. На пороге показался камердинер и доложил о приходе тайного советника Лекса. Лекс торопливо вошел в кабинет и сказал:
— Его светлость князь Карл Сольмс только что приехал и просит у Вашего Величества аудиенции.
Король встал.
— Где князь?
— У Ее Величества королевы и ждет распоряжений Вашего Величества.
— Просите князя пожаловать сюда, — сказал он камердинеру. — Вас же, господа, я попрошу остаться здесь в приемной и позавтракать. Лекс будет за хозяина. А вот вас, генерал, я не стану дольше задерживать. Всю нашу ежедневную работу придется на сегодня отложить, прошу вас пожаловать завтра.
Все четверо удалились. Тайный советник подошел к письменному столу.
— Письмо к курфюрсту, Ваше Величество, — короткое заявление о том, что Ваше Величество во всяком случае желает остаться нейтральным, а в остальном полагается на личное разъяснение члена правительственного совета Мединга.
— Хорошо, дайте сюда, — сказал король.
Тайный советник положил письмо на стол, макнул в чернила толстое перо и подал его королю, затем положил его руку на то место бумаги, где должна была быть подпись, и король вывел твердой рукой и большими, крупными буквами: Georg Rex.
— Хорошо? — спросил он.
— Как нельзя лучше, — отвечал тайный советник, взял бумагу и ушел.
Как только он вышел из кабинета, камердинер отворил дверь со словами:
— Его светлость князь Сольмс.
Князь вошел. Сводный брат короля, от брака покойной королевы Фридерики с князем Сольмсом Браунфельским, был человеком лет пятидесяти, высокий, статный, с коротко остриженными седыми волосами. Лицо его походило на лицо венценосного брата, но было грубее и отличалось здоровым цветом, но вместе с тем обнаруживало несомненные признаки болезненности.