— Ну, мирянам это тоже не очень простительно. — Клавдия поставила перед ним чашку чая и сахарницу. — Так вы что, всю ночь тут под проходной простояли? Вас же арестовать могли.
— Не всю. Часов до двенадцати. А потом в Даниловский ночевать поехал. Там лепота, службу отстоял субботнюю и воскресную, каялся. А сегодня пришел пораньше, чтобы вас не упустить. Я ж не знаю, как вас найти.
— Ну зато мы знаем. Мы бы вас сами нашли.
— Я признаться вам хочу, Клавдия Васильевна. Я этого мужика помню на самом деле. Очень даже хорошо помню. Это Корыто. Как звать не знаю, врать не буду. Он к дяде Гене приходил несколько раз.
— Эдуард Артурович. — Клавдия вынула из стола ящика диктофон и поставила его на стол. — Вы не возражаете, если я буду записывать? Только сразу хочу предупредить, что, если вы согласитесь, эта запись будет фигурировать в деле как улика. Это ваши показания.
— Да, конечно, можете записывать. — Монах пожал плечами.
— Ну тогда можете говорить. — Клавдия нажала кнопку записи.
— А что еще говорить? Я все сказал. — Симон виновато улыбнулся. — А что еще?
— Как, все? — Дежкина от недоумения даже открыла рот. — Что, совсем все?
— Да.
— Ну хорошо, давайте по порядку, — сказала она, взяв себя в руки. — Скажите, а чего вы так испугались? Почему сказали неправду?
— Даже не знаю, как объяснить. — Симон опустил голову. — Я ведь вам говорил, что у меня с Машей Шилкиной было…
— Да, я понимаю.
— Ну вот, как-то — день рождения у кого-то был — она сильно выпила. Ну и Корыто стал за ней ухаживать. Откровенно так ухаживать, нагло. А она хохотала все время, в общем довольно безобразно себя вела. А под вечер вообще ничего уже не соображала. Ну, он ее в охапку и потащил к дяде Гене в сарай. А я ничего сделать не смог.
— Побоялись? — тихо спросила Клавдия.
— Побоялся, — закивал головой Симон, глядя себе под ноги. — И еще ведь себе не хотел в этом признаться. Он там ее в сарае… А я сидел с остальными, водку пил, шашлык ел, анекдоты рассказывал. Потом он вышел и остальным предложил воспользоваться. Ну тут Жорик вскочил и побежал. А я еще пошутил, что, дескать, надкушенное яблоко не ем. Ох, до сих пор вспоминать противно… Поэтому и соврал. — Он вдруг поднял голову и посмотрел Клавдии в глаза. — Не знаю, поймете или нет.
— Понимаю. Ну раз уж вы здесь, я хочу вас просить поподробнее рассказать, что в тот день было. С самого начала и до самого конца.
— Ну, что было… — Он пожал плечами. — Похороны были утром. Ну, не утром, а скорее ближе к полудню.
— Кто обслуживал?
— Мы. Я и дядя Гена. Мы стояли, надгробные речи слушали, а Мамин с Машкой шашлыки жарили. Как родственники с похорон ушли, мы сразу к столу. Даже могилу закапывать не стали.
— А вот с этого момента попрошу поподробнее, — сказала Дежкина. — Ну, по крайней мере, насколько это возможно через двадцать лет.
— Да ничего особенного и не было. Начали выпивать вчетвером. Потом Корыто пришел с этим, с Жориком. Они всегда вдвоем ходили. Ну, как узнали, что пьянка, Жорик сбегал, купил еще. Потом сидели, пили, болтали.
— О чем говорили, не помните?
— Откуда? — Симон улыбнулся. — Я вообще пивец был не стойкий.
— Да, вы больше по другой части были, — улыбнулась Клавдия. — И тем не менее. Мне интересно, о чем Корыто говорил.
— Да о каком-то дружке своем. Друг у них с Геной общий откуда-то вернулся. Потом еще про рыбалку что-то, а потом я уже смутно помню. Тогда Корыто как раз Машу и потащил в сарай. Ну, я и решил напиться.
— А дальше что было?
— После этого? — Симон посмотрел на Дежкину усталыми глазами. — После этого опять пили, анекдоты травили. Потом Машка вернулась. Вообще уже никакая. Стакан водки залпом и спать пошла. Она в ту ночь сторожила.
— Понятно. Дальше?
— Потом дурачиться начали. Жорик с Тарзаном печеной картошкой бросаться начали. Потом водой стали друг друга поливать. Дурачились, короче, как дети. До того разошлись, что Тарзан на Жорике рубашку порвал. Жорик обиделся, чуть в драку не полез. Ну и Тарзан ему свою отдал.
— Тарзан — кто это? С вами еще кто-то был?
— Это Колька Егоршев. — Симон ухмыльнулся. — У него кличка такая была. Они вместе с Жориком в армии служили, в спецназе, где-то в тропиках. То ли в Сальвадоре, то ли в Гватемале. Посольство наше охраняли…
— Коли дома нету. — Дверь открыла молодая смазливая крашеная блондинка. — А вы кто?
— Я Клавдия Васильевна Дежкина из Московской прокуратуры. — А вы, наверное, Люся? Вы простите, я звонила ему на работу, и мне сказали, что он еще не приходил. Я думала, что он дома.