Оставалось только надеяться, чтобы он её не узнал. Девушка в последний раз взглянула на юношу и продолжила свой путь, шагая всё быстрее, точно весь спящий лагерь мог подняться и отправиться в погоню за ней.
В лесу дышать стало легче: переплетённые ветви давали спасительную тень, через которую падали редкие солнечные лучи, связывавшие землю с небом, подобңо золотым нитям. Они казались почти осязаемыми, можно было задеть один — и по всему лесу пронёсся бы тонкий звон. Но это инструмент не для человеческих рук. Анна медленно шла в глубь леса и чем дальше она уходила, тем спокойнее и защищённее себя чувствовала. Мысли постепенно приходили в порядок и девушка пыталась придумать, какие травы понадобятся ей, чтобы вылечить Селену. Перед глазами вспыхнула цитата Морганьи: «не поддаётся лечению». Сердце протестующе забилось и в бессильной ярости ухнуло вниз.
«Поддастся. Ещё как поддастся».
Она проходила не один час, сжимая в руках почти пустую корзину и размышляя. Закончилось всё тем, что мысли сбились в комок и представляли массу, разобраться в которой не было возможности. Анна устало опустилась на землю, чтобы передохнуть пару минут и продолжить путь. Пора, пора было взять себя в руки и приняться за дело, но отголоски сна всё уводили девушку в глубокие раздумья. На дне корзины лежали несколько кореньев и маленькие пучки трав, на тёмной зелени яркими пятнами вспыхивали колокольчики и клевер. Для такой долгой прогулки этого было слишком мало. Но всё, что встречалось девушке в лесу, было либо недостаточно сильным ингредиентом для лекарства, либо вовсе было не нужно. Анна решила поискать чего-нибудь ещё и снова принялась бродить по лесу. Что именно было предметом её поисков, она и сама не знала, но понимала, что как никогда в жизни ждёт, чтобы произошло что-нибудь необычное или даже волшебное. Она делала долгие остановки, ожидая, что кто-нибудь выйдет из-за кустов или очередная птица-проводник окликнет её. Но ничего не происходило. К сожалению, чудеса имеют особенность случаться, когда их совсем не ждёшь, и это один из залогов их чудесности. Поняв это, Анна только расстроилась.
Она уже была готова искать обратную дорогу, как вдруг почувствовала тонкий запах шиповника. Она постояла пару мгновений, решаясь, и пошла на алые звёзды цветов, подсвеченные золотыми лучами. Куст шиповника был совсем обыкновенным, никакого намёка на волшебство, разве что обилие окружавших его пчёл поражало всякую фантазию. Осторожно погладывая на рой насекомых, Анна подошла к кусту и вороватыми движениями сорвала несколько цветков. Над ухом тут же послышалось оглушительное жужжание и за несколько секунд девушка оказалась на почтительном расстоянии от куста. Пара пчёл немного пожужжала позади, но преследовать её они не пытались. А девушка, поняв, что погони не случилось, испытала почти что детский восторг, как ребёнок, успешно укравший соседские яблоки.
Вдруг впереди мелькнула тень, замерла на пару секунд и снова исчезла. Аннабелль оглянулась, подумав, что ей что-то показалось. Конечно, показалось, однако она продолжала высматривать странную тень среди деревьев, абсолютно уверенная, что узнала её. Образ мелькнул вновь в том же месте и в этот раз Анна уже не сомневалась. Она бросилась вперёд, к клёну с раздвоенным стволом, рассечённым надвое после удара молнии. Сквозь расщелину между стволами Анна увидела Клода, блуждавшего среди деревьев. Голова его была низко опущена, лицо покрывали свежие шрамы, медленно рубцевавшиеся, капюшона не было, на его месте были обрывки ткани и куртка кое-где разошлась по швам. Анна смотрела на него, не веря своим глазам. Когда она успела пересечь границу, отделявшую владения Клода от всего остального? Она не знала, да и не хотела думать об этом в ту секунду.
«Клод!» — позвала она. Мужчина резко поднял голову и заозирался, ища источник звука. Анна позвала его вновь. Он повернул голову в её сторону, но как будто не видел девушку. Та решила сама подойти к нему, обошла дерево кругом и… Клод исчез. Не было даже примятой травы. Девушка вновь взглянула на дерево — теперь хозяин замка глядел на неё с той стороны, где стояла она сама минуту назад. Она помахала ему. В этот раз он увидел её и бросился к дереву с таким отчаянием, словно оно было его последней надеждой. «Анна!» — воскликнул он, утратив власть над голосом, протянул руку, чтобы коснуться её, девушка протянула ладонь ему навстречу. На секунду оба почувствовали лёгкое прикосновение, а в следующее мгновение оба остались в одиночестве с обрывками паутины в руках.
Анна подняла взгляд, глазами ища Клода, но на этот раз из расщелины на неё смотрела Эрвелин. Девушка вздрогнула от неожиданности, на что ведьма только усмехнулась и, обойдя дерево, оказалась лицом к лицу с Аннабелль. Та попятилась, не предчувствуя ничего хорошего, но колдунья парой шагов сократила разделявшее их расстояние и по-дружески обняла Анну, точно успокаивая.
— Поосторожнее нужно с чувствами, магия — вещь тонкая, такого волнения не выдерживает, — насмешливо сказала она и позволила девушке выпутаться из объятий.
— Ты это сделала? — спросила Анна, понимая, что ответ очевиден, но не зная, что ещё она может спросить. Разве что о погоде, но и та в последнее время стала непростительно предсказуемой.
— Я решила, что вы ужасно соскучились друг по другу, — произнесла она. — Но я вас недооценила. Что ж, оно и к лучшему, — пожала плечами колдунья.
Аннабелль ничего не ответила, так и не сумев выбрать между саркастичным молчанием, оскорблением и благодарностью. Эрвелин смерила её пристальным взглядом, улавливая колыхание каждого чувства, точно маленького лепестка пламени. Она только усмехнулась, такой простой на первый взгляд казалась Аннабелль. Если бы ведьма не знала, что это не так, она бы уже советовала девушке бежать и как можно скорее. Наверное.
— Слышала, у вас появились гости, — сказала она, усаживаясь на ствол поваленного дерева и жестом приглашая Анну сесть рядом. Девушка нехотя выполнила её просьбу, всё ещё чувствуя неловкость от такого простого общения с ведьмой, точно огонь сам просил Аннабелль поиграть с ним, вскользь упоминая об опасности.
— Да. Приехали вчера, — ответила она, смутно представляя, зачем ведьме заводить этот разговор.
— Надеюсь, ты знаешь, что нужно быть осторожной, — колдунья взглянула в глаза девушке, читая ответ, и заговорила вновь. — Но это само собой, конечно. Только не забудь, что короля стоит опасаться.
— Спасибо, я знаю, — напряжённым голосом ответила девушка и только спустя пару мгновений, когда ведьма смерила её внимательным взглядом, задумалась, не обиделась ли Эрвелин. Та быстро поднялась и, пожав плечами, точно ей было нечего сказать, пошла прочь. Анна шагнула вслед за ней и громко спросила: — Как мне помочь ему?
Ведьма остановилась. Если бы Анна могла видеть её лицо, то ей бы предстала по-кошачьи довольная ухмылка, однако Эрвелин быстро убрала её и обернулась к девушке, делая вид, что не понимает, о чём идёт речь. В этот раз настала очередь Аннабелль закатывать глаза. Одного вида колдуньи было достаточно, чтобы понять, что сейчас начнутся щекотливые и язвительные вопросы о ней, о Клоде, о них, о делах «сердечных», обсуждая которые собеседник никогда не может удержаться от едкой насмешки, как бы тщательно он её ни скрывал. Анне вдруг стало стыдно за собственное чувство, за то, что она старалась не показывать его тому, к кому его испытывала, и за то, что дала ему волю теперь, когда было, пожалуй, слишком поздно; к тому же снисходительное понимание в глазах Эрвелин подливало масла в огонь. Она умилённо улыбнулась и подошла к Аннабелль.
— А как ты хочешь ему помочь? — спросила она, внимательно глядя в глаза девушке. Анна опустила взгляд и зашевелила губами, отвечая, но не произнесла ни звука, точно онемела. Ведьма только покачала головой.
— Ты скрасишь его одиночество или всё-таки поможешь ему освободиться? И то, и другое будет благородно, не находишь? — она выразительно подняла бровь. Анна недоверчиво взглянула на собеседницу, выискивая подвох в каждом произнесённом ею слове.
— Я просто помогу ему. Если он пожелает уйти со мной или увести весь свой замок… — от невысказанных слов перехватило дыхание. Анна сделала глубокий вдох; слова: «не знаю» так и рвались наружу.
— Очаровательно, — улыбнулась ей ведьма, едва удержавшись от аплодисментов, пусть и шутливых. — Вот это я понимаю — любовь. Готовность терпеть его придворных, если придётся! Потрясающая должна быть выдержка. Путешествовать с ним, быть путеводной звездой… Романтично, — с видом ценителя заключила она.