Заметьте, все это мне было хорошо известно. Это, а также и то, что Серый, при случае, мог мне и голову оторвать, если бы посчитал, что для его спокойствия так лучше. И уж, конечно, я прекрасно помнила свои собственные обещания сидеть дома, когда через четыре дня, вооружившись ножом, сачком и фляжкой с водой осторожно из дома выбиралась. Я надеялась, что никто из многочисленных друзей мужа меня не увидит. Как часто любит повторять Серый, надежда в человеке дышит до последнего.
Я всего-навсего хотела поохотиться. Комары в этом году народились на редкость большие и сочные. Вечерами они сбивались в стайки и медленно кружились над болотами, так что брать их можно было голыми руками. А у меня (кстати!) имелся сачок. Специально для таких надобностей паучка прикармливала, чтобы сетка получилась крепкая и запашистая.
Меня ожидала относительно безопасная прогулка. Безопасная в том случае, конечно, если о ней не узнает Сержик. Размахивая сачком и перепрыгивая с кочки на кочку, я совсем забыла об этом деликатном моменте. И не вспоминала до тех пор, пока не грохнулась на землю, запнувшись обо что-то в сгустившихся сумерках. А конкретно — о тело своего мужа.
Серый лежал поперек тропинки. Судя по всему, лежал давно. Земля вокруг пропиталась его кровью.
Я ощупала раны, успешно подавив первый приступ паники. Открытых переломов не было, но что под одеждой — разобрать не смогла. Не менее успешно я справилась и со вторым приступом, а справившись, потащила своего родича к домику лесника. Сотня шагов, если не больше, а Сержик раза в два тяжелее меня… Но мне и это оказалось по силам. Кто бы сомневался?
В избушке была только одна комната с окном и ходом на чердак. В дальнем углу стоял деревянный топчан, заваленный прелой соломой: Рядом пара стульев и стол с остатками чьего-то обеда Я вспомнила что вчера сюда тайком от родителей собирались наведаться Марик с Машкой.
Я постаралась как можно удобнее устроить Серого на постели. Когда я стала стягивать с него одежду, чтобы осмотреть раны, он открыл глаза.
— Какого черта ты здесь делаешь?
Я до сих пор не знала, что такое «черт», но была уверена, что выяснять это сейчас не хочу.
— Помолчи, — его рубашка намокла от крови и никак не снималась. Я зло рванула ткань и охнула. Раны были страшными и странными.
— Надо промыть…
— Без тебя знаю!
Бочка во дворе оказалась до краев наполнена дождевой водой. Пить ее не стоило (козленочком станешь), но ничего другого для обработки ран я найти уже не могла.
Рубашка пошла на бинты. Мне удалось остановить кровь, обойдясь, как ни странно, без ценных указаний со стороны Серого. Он вообще почти все время молчал, только скрипел зубами, когда я, не слишком церемонясь, перебинтовывала раны.
— А теперь нога… — прошептал он, когда я решила что вœ осталась позади. — Нога?
— Я… кажется… левую ступню… вывихнул… Кажется! Как говорит мама когда кажется, креститься надо!
Вывиха не было. Был перелом, а также порезы, царапины, синяки и разорванные мышцы на правом бедре. Удачный набор, о чем я и поспешила сообщить.
— Шина нужна.
— Давай, — тихо, но твердо сказал он. Я удивленно посмотрела ему в глаза. Обычно Серж довольно скептично относился ко всему, что я делала. Ну, почти ко всему…
— У нас мало времени… Я должен ходить…
— Сомневаюсь, что ты сможешь встать в ближайшее время.
— Смогу, моя красавица… — заверил Серый, пытаясь усмехнуться. — Ты же знаешь… на мне, как на котах… все мигом заживает…
В его словах был смысл. Я вспомнила все, чему меня учила мама, и честно постаралась применить это на практике.
— Спасибо, — сказал терпеливый Серж.
— Пожалуйста, — ответила я, потуже перетягивая остатками рубашки разорванные мышцы.
— Закрой дверь…
Я в недоумении оглянулась.
— Она закрыта.
— На засов…
Серж никогда без причины не впадал в панику, не страдал манией преследования и всегда адекватно оценивал опасность. Подумав обо всем этом, я встала, задвинула массивный запор на двери и проверила окно.
— Хорошо, Диночка..
— А будет еще лучше, если ты мне объяснишь, что здесь происходит. Серж закашлялся.
— У нас неприятности… Тоже мне, новость!
Я снова подошла к окну. В кромешной темноте не видно было даже ближайших деревьев; Учитывая состояние Серого, нечего и думать о том, чтобы самим ночью добраться до деревни.
— Наверное, будет лучше, если ты позовешь кого-нибудь на помощь… Я говорила сама с собой. Серый уснул. Он всегда все делал вовремя.
Из леса донеслись довольно неприятные завывания, переросшие в противный свист. Ночь обещала быть интересной.
Я перетащила к двери массивный деревянный стол, затворила ставни, которые первый хозяин избушки предусмотрительно сделал забывающимися изнутри, и легла рядом с мужем. Несмотря на летнюю жару, его знобило, а я пыталась его согреть.
— Бум!.. Бум!.. Бац!..
Меня разбудил страшный грохот. В первый момент, находясь на границе сна и яви, я подумала что окружающий мир рушится в тартарары. Впрочем, довольно быстро выяснилось, что весь мир не рушится. Собирается рухнуть только наша избушка. Кто-то поту сторону стены таранил дверь.
— Бум!… Бац!…
Методичные удары будоражили мое богатое воображение, но я понятия не имела что нужно делать, находясь в осаде, поэтому просто молчала и ждала, чем закончится этот кошмар.
— Бац!..
Нападение прекратилось так же внезапно, как началось. Избушка выстояла словно настоящая средневековая крепость, и это было, пожалуй, самым удивительным. Мы отделались легким испугом. Вернее сказать, я отделалась… Потому что Серый так и не проснулся. Этого следовало ожидать — он всегда умел спать долго, крепко и со вкусом.
Дарованная мне передышка оказалась непродолжительной.
Когда стало ясно, что уснуть я не в отстоянии даже под страхом смерти, мои стремления к бодрствованию были поддержаны заунывным воем. Выли за окном справа от меня. Выли сначала в одиночестве, потом дуэтом, квартетом и, наконец, — чудесным нестройным хором. Сквозь завывания прорывался скрежет когтей о деревянную стену. Любопытное сочетание.
Я лежала на соломе, вслушиваясь в неровное дыхание Сержика. Окружающая меня абсолютная темнота вой за стеной и мысли о возможном подкопе никакие способствовали сохранению душевного равновесия. Я мечтала только об одном — дожить до утра
И утро наступило.
— Пить…
Хриплый голос Серого вывел меня из оцепенения. Сквозь щели в ставнях пробивались робкие солнечные лучики.
— ПИТЬ…
Я нашла в себе силы подняться. Спина затекла голова гудела от бессонной ночи. Утешала только тишина за стеной. Кажется, наши незваные гости отправились восвояси. Или нет?
Я приоткрыла ставень на окне, осторожно выглянула на улицу и тут же захлопнула. Нас караулила стая волков. Худые, грязные и, судя но блеску в глазах, еще не завтракавшие, они очень мило смотрелись на фоне леса. Чудесно.
Переварив эту новость, я прошлась по комнате, пытаясь определить, чем мы располагаем. Черствый хлеб, недоеденный помидор, остатки зажаренного зайца — то, что осталось от недавних гостей. Не густо. Впрочем, если вдуматься, могло быть и хуже. Гораздо хуже. Например, если бы я послушалась Сержика и осталась дома дожидаться его возвращения.
Эта неприятная мысль навела меня на другую. Не менее неприятную. Сколько, интересно, должно пройти времени, прежде чем наше отсутствие в деревне будет замечено и кому-нибудь придет в голову нас поискать? Два дня? Три? Десять?