— Оставь меня в покое! — наконец выпалила я.
— Не могу, — тут же ответил незнакомец и после продолжительной паузы добавил: — Ты сама меня вызвала.
В моей голове все окончательно перемешалось, и я с трудом понимала происходящее. Ничего подобного не было, я не могла вызвать его, это невозможно! И в то же время я почувствовала себя виноватой. За считанные секунды вина прокралась в мою душу так глубоко и так больно сжигала меня изнутри, что я была готова взять на себя все совершенные человечеством грехи.
— Это не я… — тихо пролепетав, я опустила голову.
— Ты сама меня вызвала, — холодно повторил мужчина.
Неожиданно я увидела, как бежевый ковер под моими ногами начал медленно окрашиваться в алый, и первая мысль была отнюдь не о краске. Свято надеясь на обычное видение, я протерла глаза, но кровь не исчезала. Я не могла найти в себе смелости, дабы посмотреть назад. Мне не было страшно, ощущение моей виновности в тяжком преступлении захлестнуло меня с головой. У меня просто не осталось сил обернуться. Мое воображение рисовало омерзительные картины, будто мать лежала совсем рядом, со вспоротым животом и смотрела на меня с такой же ненавистью, что и отец или же мое истерзанное тело с застывшей маской умиротворения на лице, ведь мое желание сбылось.
В чувства меня привел тихий смешок незнакомца:
— Ты глубоко заблуждаешься, моя дорогая. Я не собираюсь причинять тебе боль и тем более убивать тебя.
— Чего же ты хочешь от меня? — мой голос дрожал. — Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не могу больше выносить подобные видения.
— Ты прекрасно понимаешь — это реальность. Тебе не удастся спрятаться от нее за завесой ложных надежд, — мужчина коснулся моей головы, и боль в висках мгновенно прошла. — Я заберу тебя отсюда, тогда ты станешь свободной. Я тебе обещаю.
Вдруг меня схватила за ногу чья-то рука. Рефлекторно взглянув через плечо, я увидела папу. Стискивая мою ногу все сильней, он пытался подползти ко мне ближе. Ноги его не работали и каждый раз, когда отец опускался на пол, чтобы ухватиться свободной рукой за ворс ковра, нож вонзался в его горло еще сильнее, тем самым заставляя кровь литься в три ручья. Я хотела высвободиться, но глава семейства отпускать меня не хотел. Рывком дернув к себе, он повалил меня на пол. Отползти от папы не получалось — он крепко вцепился в мою футболку. Наконец нависая надо мной, отец смотрел на меня с какой-то иронией. Один его вид вызывал у меня приступ тошноты. Его губы, с которых, не переставая, текла кровь, дрогнули в улыбке. Вытащив из горла кухонный нож, папа тут же замахнулся и вонзил его мне в грудь. Лезвие вошло в мою плоть, будто в масло. Я не почувствовала ровным счетом ничего. Снова никакой боли.
«Ты не собирался убивать меня, — в моей голове мелькнула мысль, когда я взглянула на желтоглазого, стоящего рядом. — Действительно, зачем марать руки, если за тебя это может сделать кто-то другой?..»
Незнакомец недовольно цыкнул. Не нравится. Я слабо улыбнулась, готовая принять объятия Смерти, как вдруг я почувствовала сильный удар, будто меня хорошенько шарахнуло током. Последовал и второй удар, и третий. По комнате пошли крупные трещины, и все вокруг начало рушиться. В помещение ворвался яркий свет, и демон, и отец исчезли в этом ярком потоке. От невыносимого грохота, казалось, мои ушные перепонки вот-вот лопнут. Я зажала уши и зажмурилась. Меня снова ударило током, на этот раз намного сильней, чем в прошлый раз. Шум внезапно прекратился, и на некоторое время я почувствовала, будто нахожусь в невесомости…
…
Судорожно вдохнув воздух, я вскочила. Мое сердце колотилось, как бешеное, в ушах звенело, а взгляд еще долго не мог сфокусироваться. Жадно хватая ртом воздух, я постепенно приходила в себя в чьих-то объятиях. От ласковых прикосновений к моей голове и нежных поцелуев, коими покрывали мой лоб, я начинала чувствовать себя в безопасности, вдали от всего балагана. И правда, со мной все было в порядке, ни одной царапины, ни одной капли крови. Я была на кровати в своей комнате. Взглянув на того, кто так тепло прижимал меня к своей груди, я увидела маму. Она осторожно убрала с моего лица пряди волос и поцеловала меня в нос.
— Ты так кричала во сне. Мне было тяжело даже разбудить тебя, — вздохнула она, наградив меня еще одним поцелуем. — Что тебе снилось?