— И тебе нравится такая жизнь?
— Какая есть, другой мне не положено, — горько вздохнул он. — Я родился обозником и умру обозником – такова моя доля.
— Но деньги–то вам платят за вашу работу?
— Платят немного. Да и зачем они нам? Нас кормят и одевают бесплатно, за счет императорской казны. Деньги тратить некуда и копить бессмысленно. Вот и проигрываем их в кости. И раз в период наслаждаемся свободой в этом и других становищах, пьем пиво, общаемся с другими людьми. Это длится долго.
— Ты никогда не хотел сбежать из своей казармы?
— А, куда? И потом все равно ведь поймают и тогда приговорят навечно к каторжным работам на рудниках. А я видел, как живут рудокопы… Нет, лучше быть обозником, чем рудокопом.
— На рудниках, сказал он, — отметил я про себя, — выходит этот ярус не единственный, где есть рудник?
— Ты бывал на других ярусах?
— Нет. Уже много периодов мы посещаем только этот ярус. Но здесь так хорошо, на другой никто не хочет.
— А рудники? Они есть и на других ярусах?
— Не знаю. Но слышал от старшего обозника, что самых отъявленных преступников ссылают совсем в другой мир, вне нашей империи. Там тоже есть рудник, там не бывает дня – только ночь, и оттуда никто не возвращается.
— Старший обозник что–нибудь знает, где находится этот другой мир? – осторожно поинтересовался я.
— Вряд ли. Он тоже слышал от кого–то. А тебе зачем? Хочешь туда попасть?
— Нет, просто интересно. Я ведь, кроме нашего яруса вообще нигде не бывал, — ушел я от этой темы, — ты вон в столице живешь…
— Только что живу…, — вздохнул Кастл.
— И я бы очень хотел туда попасть, — закинул я удочку.
Но мой собеседник заскучал, вспомнив о своей постылой жизни в казарме, и ушел в себя. Я не стал форсировать события. Пусть попереживает. Я ведь и раны разбередил ему не напрасно. Мы еще вернемся к теме о лучшей жизни.
К вечеру пятого дня обозники закончили сбор кип у тканщиков и завтра должны были пойти к рудокопам. Я знал, что грузовой отсек уже почти полон и в другие становища яруса обозники пойдут следующими рейсами. Об этом говорил еще Мальен. Мне следовало начинать решительные действия.
Как обычно, мы встретились с Кастлом вечером в трактире. Он был грустен. Работа на нашем ярусе заканчивалась, и Эмату он сможет увидеть лишь в следующем периоде.
— Скоро уезжаете? – поинтересовался я.
— Да, — он тяжело вздохнул и окинул зал трактира тоскливым взглядом.
— Слушай, а как вы перемещаетесь на другой ярус? Большая тележка вас везет, что ли? Столько груза–то…
— Я не знаю, как это происходит, — бездумно ответил он, уже шаря взглядом в поисках Эматы.
— Как это не знаешь? Не хочешь рассказать старому другу о своих дорожных ощущениях? Мимо чего проезжаете, что видите?
— Ничего мы не видим. Садишься в кресло, старший нажимает какую–то кнопку на штуковине, которая открывает и закрывает вход и все.
— Как это все? – поразился я, — а дальше то – что?
— Все. Как бы теряешь сознание, а когда очнешься – мы уже на месте на складах, которые находятся рядом с казармами.
— Вот здорово! – притворно восхитился я, — и сколько времени это занимает?
— Неизвестно. Даже старший обозник этого не знает.
— Хотел бы я попробовать!
— Ничего приятного. Надо пристегиваться металлической сеткой. Потом сильно сдавливает грудь. А затем сплошная чернота. И больно.
— Жаль. Мне так хочется побывать в столице.
— Может, еще побываешь.
— Давай, махнемся!
— Чем?
— Места–а–ами, — внушительно произнес я, растянув это слово, — ты останешься здесь, а я смотаюсь в столицу.
— Ты шутишь? – Кастл даже рассмеялся от нелепости такой перспективы.
— Ничуть. Поменяемся одеждой, никто и не заметит.
Он опять засмеялся и помотал головой: — Ну, ты и подкольщик!
— Я говорю вполне серьезно, — я понизил голос, — и не кричи так громко!
— Но это невозможно! – он перешел на шепот, хотя еще и не осознав, что я не шучу.
— Почему?
Вот здесь он задумался и поглядел на меня искоса. До него начала доходить вся серьезность моего предложения.
— Почему…, повторил он, — старший обозник все равно не разрешит.
— А, кто его спрашивать будет?
Кастл разинул рот. Вбитая в него с молоком матери железная дисциплина не допускала такого варианта. Он пожевал губами, думая над ответом.
— Он просто не пропустит тебя в бальдмейкс.
— Я же переоденусь в твою одежду…
— Ну и что, — теперь Кастл включился в игру и начал полемизировать, — когда мы отбываем в имперский ярус, он запускает нас по одному и пересчитывает, чтобы никто не остался. Ты будешь проходить мимо него вплотную. Он увидит твое лицо, его не обманешь.