А может, и не в умственных метаниях рождается, а в больших государевых походах, таких, как этот поход в Сибирскую землю?
Большой разговор о походе начался на следующий день, на совете в наместничьих хоромах. Говорил князь Федор Курбский, склонившись над чертежом Двинской земли. Палец князя неторопливо полз по синим полоскам рек: по Сухоне до слияния с Югом, по Двине до вычегодского устья, по Вычегде мимо устьев Выми и Сысолы.
Кормщики Петр Сидень и Иван Чапурин одобрительно качали бородами. Этот водный путь был им хорошо известен, никакие неожиданности не подстерегали судовой караван.
Выше по Вычегде, против устья реки Кельтмы, указующий перст князя Курбского в нерешительности остановился.
– Издваивается туто водный путь на Каму-реку, через Печору и Колву один путь, другой – через Кельтму. Думайте, мужи!
Высунулся шильник Андрюшка Мишнев, зачастил уверенно:
– По речке Кельтме надобно на полуденную сторону сворачивать. Спокойная речка, приветливая. Верст полтораста пробежим – большое болото начнется, из коего проистекает она. Гуменцом болото называется. Весной, в большую воду, по тому болоту можно судами пройти, если не на веслах, то на шестах. А с другой стороны из болота еще одна речка вытекает, тоже зовется Кельтма. Вниз по той Кельтме тако же полтораста верст сплавиться – Кама-река будет. Прямее судового пути нет!
Снова кормщики качнули бородами одобрительно. Слышали они и про этот путь, верно говорит Андрюшка.
Для воеводы Ивана Салтыка двинские и вычегодские места как темный лес, ничего не знает. Поэтому больше не на чертеж смотрел воевода – на людей, их прямоту оценивал. Взять Андрюшку Мишнева… От себя высунулся с советами иль по сговору с Курбским? А если и по сговору, то обязательно ли тот сговор во вред? Ведь не враг же Курбский войску! Кормчие одобрили, и воевода Алферий доволен. Соглашаться надо – Курбский глазами вперился, ожидает.
– Ежели пригоже, княже, так и приговорим.
– Приговорим! На Николин день вешний в путь!
С колокольным перезвоном, с пушечной оглушительной пальбой отбывал из Устюга Великого судовой караван. Большой нарядный насад князя Курбского резал высоким носом сухонскую воду. Два стяга трепыхались над кормой: рядом с ярославским стягом Салтык велел поднять великокняжеский, с двуглавой птицей-орлом; и Курбский не осмелился возразить, хотя раньше думал выступить в поход под одним ярославским медведем [39]. Следом еще насады, поменьше. А за ними растянулись по реке десятки ушкуев.
Пошла судовая рать!
Безжалостное время стирает следы событий, даже если они вычеканены в железе или выбиты в камне. Не стираются лишь следы в памяти народной. Летописи, хранители памяти, известили о начале сибирского похода больших воевод князя Федора Семеновича Курбского Черного и Ивана Ивановича Салтыка Травина: «пошла рать с Устюга мая в девятый день».
А год был 1483-й, почти за столетие до славного сибирского похода атамана Ермака.
Запомним эту дату, читатель! Именно тогда Сибирь перестала быть для русских людей землей незнаемой. Все было еще впереди: немереные сибирские пути, первые встречи, мирные и немирные, с коренными сибирскими народцами, первые сибирские посольства в Москву и первое еще хрупкое единачество с вогульскими, остяцкими и югорскими князцами, первые острожки на берегах великих сибирских рек и первая хлебородная борозда – дорога длиной в столетия…
Глава 5 По своей земле
Одно для всех народов солнце, и небо одно над головой. И зимы для всех одинаково сменяются веснами, хоть не в одни сроки, но – неотвратимо. И реки одинаково текут к морям-океанам, пусть и разные эти моря, теплые или студеные, но где-то смыкаются они, обмениваясь своими водами. И люди одинаково в муках рождаются, живут в трудах или в радостях и неизбежно умирают.
А о землице и говорить нечего: везде она кормилица! Но вот почему-то одна земля своей кажется, а другая – чужой? Почему так? Наверно, не в том дело, каков облик земли: расстилается она бескрайними равнинами или перерезана горбатыми изломами горных кряжей, шелестит колючей степной травой-ковылем или гудит вековыми лесами, – в другом. Обжита та земля людьми своего племени иль нет, вот в чем главное!
Ощущение своей земли не покидало Салтыка, пока судовой караван проворно бежал по северным рекам.
Выворачивались из сухонского устья, а на песчаной косе рыбацкие челны лежат, сети на жердях сушатся, рыбаки в русских длиннополых рубахах к берегу выбегают, руками приветственно машут – свои!