Чтобы наш календарь сделался настольной книжкой хозяек, мы пустили его в продажу по доступной всем цене: за обе части 1 руб.: одна в коленкоровом переплете, с тиснением, печатана на почтовой бумаге, и другая – вмещающая в себе около 500 разных рецептов».
А автор книги «Домашний стол и домашние заготовки» (1898) утверждает, что: «…чтобы молодая образованная хозяйка охотно занималась сама стряпней или постоянно наблюдала за нею, необходимо, чтобы кухня имела все удобства, и привлекала к себе, а не отвращала».
Интересно, штудировала ли подобные книги Ольга Ильинская, выйдя замуж за Штольца? А впрочем, Тарантьев считает, что и кухарка для Обломова – непозволительная роскошь:
«– Врешь, переедешь! – сказал Тарантьев. – Ты рассуди, что тебе ведь это вдвое меньше станет: на одной квартире пятьсот рублей выгадаешь. Стол у тебя будет вдвое лучше и чище; ни кухарка, ни Захар воровать не будут…»
Позже мы увидим, был ли он прав.
Глава 2
Завтрак домашний и торжественный
Завтрак аристократа
«– Захар! – повторил Илья Ильич задумчиво, не спуская глаз со стола. – Вот что, братец… – начал он, указывая на чернильницу, но, не кончив фразы, впал опять в раздумье.
Тут руки стали у него вытягиваться кверху, колени подгибаться, он начал потягиваться, зевать…
– Там оставался у нас, – заговорил он, все потягиваясь, с расстановкой, – сыр, да… дай мадеры; до обеда долго, так я позавтракаю немного…
– Где это он оставался? – сказал Захар, – не оставалось ничего…
– Как не оставалось? – перебил Илья Ильич. – Я очень хорошо помню: вот какой кусок был…
– Нет, нету! Никакого куска не было! – упорно твердил Захар.
– Был! – сказал Илья Ильич.
– Не был, – отвечал Захар.
– Ну, так купи.
– Пожалуйте денег.
– Вон мелочь там, возьми.
– Да тут только рубль сорок, а надо рубль шесть гривен.
– Там еще медные были.
– Я не видал! – сказал Захар, переминаясь с ноги на ногу. – Серебро было, вон оно и есть, а медных не было!
– Были: вчера мне разносчик самому в руки дал.
– Он при мне дал, – сказал Захар, – я видел, что мелочь давал, а меди не видал… <…>
Через четверть часа Захар отворил дверь подносом, который держал в обеих руках, и, войдя в комнату, хотел ногой притворить дверь, но промахнулся и ударил по пустому месту: рюмка упала, а вместе с ней еще пробка с графина и булка.
– Ни шагу без этого! – сказал Илья Ильич. – Ну, хоть подними же, что уронил; а он еще стоит да любуется!
Захар, с подносом в руках, наклонился было поднять булку, но, присев, вдруг увидел, что обе руки заняты и поднять нечем.
– Ну-ка, подними! – с насмешкой говорил Илья Ильич. – Что ж ты? За чем дело стало?
– О, чтоб вам пусто было, проклятые! – с яростью разразился Захар, обращаясь к уроненным вещам. – Где это видано завтракать перед самым обедом?
И, поставив поднос, он поднял с пола, что уронил; взяв булку, он дунул на нее и положил на стол.
Илья Ильич принялся завтракать, а Захар остановился в некотором отдалении от него, поглядывая на него стороной и намереваясь, по-видимому, что-то сказать.
Но Обломов завтракал, не обращая на него ни малейшего внимания».
Сыр с мадерой – довольно скромный завтрак. Впрочем, все же не такой аскетичный, какой мы видим на известной картине П. Федотова «Завтрак аристократа», где герой, услышав внизу нежданного гостя, пытается спрятать под книгой кусок черного хлеба, а на стуле, словно в насмешку, лежит объявление о том, что поступили устрицы. (Об устрицах будет вспоминать в романе Гончарова молодой Волков, первый гость Обломова, будет приглашать того к некому Мише есть устриц, но Обломов, конечно, откажется.)
Впрочем, юный аристократ с картины Федотова мог бы оправдаться перед гостем тем, что заботится о своем здоровье, ведь «Новейший полный и совершенный русский повар и приспешник» советовал: «Сколь ни здорово питье воды, однакож излишек оной может расслабить желудок, а особливо натощак, и приключишь водяную болезнь и множество иных немощей, но многие искусные медики почитают воду за предохранительное от многих болезней средство, советуют людям пылкого сложения завтракать тремя или двумя унциями сухого хлеба, с двумя-тремя или четырьмя стаканами свежей воды, отчего прохлаждается кровь, свободно слабит на низ, а хлеб умеряет действие воды».