В 80-е годы интерес к вымершим «гуанчским», т. е. древнеканарским языкам в нашей стране значительно возрос. Здесь следует заметить, что дивергенция языков на отдельных островах в условиях изоляции зашла настолько далеко, что их жители в эпоху завоевания Канар уже не понимали друг друга.
По мнению И. М. Дьяконова и А. Ю. Милитарева, группа островных языков, на которых говорили автохтоны архипелага, «близка ливийско-берберским и составляет вместе с ними общую ливийско-гуанчскую ветвь афразийской семьи языков... Распад этой ветви на две группы, соответствующий этническому отделению предков гуанчей от предков берберо-ливийцев, следует датировать началом — серединой III тысячелетия до н. э.» [Дьяконов, Милитарев, с. 202]. Ученые высказывают различные гипотезы относительно пути продвижения протогуанчей по территории Северной Африки. Локализуя прародину афразийских языков в Передней Азии, А. Ю. Милитарев прослеживает направление миграции праливио-гуанчей по территории Аравийского полуострова до, юго-западной его оконечности, а затем после преодоления водной преграды — Баб-эль-Мандебского пролива — до нагорья Ахаггар в центре Сахары. Отсюда, согласно одной из гипотез, протогуанчи продвинулись к Канарским островам. «Именно путь через Сахару может объяснить ряд слов, заимствованных в гуанчcкие языки (и отсутствующих в родственных ливийско-берберских) из языков народов, населяющих Центральную и Западную Африку, в частности из чадских языков. Чадские заимствования встречаются даже в ядре основной гуанчской лексики; например, та-зайкате — „сердце“ в гуанчском языке острова Гран-Канария нельзя не сопоставить со словом зуката в языке хауса со значением „сердца“ (во множественном числе). Это указывает на значительную древность гуанчско-чадских контактов, препятствуя объяснению этих слов контактами поздними» [Дьяконов, Милитарев, с. 203]. (Как видим, гуанчами исследователи называют всех аборигенов Канар.)
Лингвистические данные, в частности приводимые ниже фонетические и семантические параллели, могут, по-видимому, рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу существования в эпоху неолита обширной средиземноморской историко-культурной области, сложившейся в результате активных миграционных процессов в этом регионе.
Д. Вельфель сделал попытку сопоставить канарские слова эро «источник» и эра «песок», к которым мы уже обращались при разыскании «дождливого» острова, упоминаемого в тексте Плиния Старшего, с близкими по звучанию словами в других языках [Wölfel, с. 511]:
Баскское erio, herio, erion — бить ключом, брызнуть фильтровать, капать
Баскское are, arei — песок
Латинское arena — песок
Хаусанское rai, rayi — песок
Правда, рассматривая эти параллели, не следует забывать, что обращение к изоглоссам для выявления этнической близости народов, разделенных значительными расстояниями, требует большой осторожности. Известно также, что сопоставления Д. Вельфеля часто весьма произвольны. Однако выявленные позднее известным лингвистом Г. Мукаровским параллели между баскским языком и рядом языков Северной Африки (фульбе, берберским, хауса) свидетельствуют о существовании в далеком прошлом контактов между этими народами [Mukarovsky, с. .185–187].
Особый интерес для этнографов и лингвистов представляет язык свиста, распространенный на Гомере, — так называемый сильбо гомеро. Подобные же языки использовались, а кое-где используются и сейчас в различных районах мира, в том числе в Западной Африке и в Пиренеях. Возможно, что о сходном явлении говорил и Геродот, отмечая, что язык пещерных эфиопов «не имеет сходства ни с каким другим, ибо они пищат, подобно нетопырям». Однако нет особых оснований считать, что все эти языки свиста генетически связаны. Скорее всего, они возникли самостоятельно в условиях проживания в гористой местности.
Как можно видеть, лингвистические источники дополняют данные палеоантропологии и подтверждают выводы, сделанные на основании последних.
Археология. Носители выявленных на островах антропологических типов являлись, по-видимому, носителями различных археологических культур.
Культура первых насельников Канарских островов, носителей типа «Мешта-Афалу», — культура субстрата — представлена каменной индустрией из отщепов. Для нее характерны наконечники стрел астурийского типа, грубо изготовленные топоры, каменные шары, костяные лопаточки и шилья, бусы из обожженной глины, просверленные раковины. Одежда шилась древними жителями Канар из шкур животных, оружие изготовлялось из дерева. В качестве жилищ использовались естественные пещеры, а также слегка достроенные укрытия высоко в горах. Захоронения производились в труднодоступных пещерах. Население разводило коз, овец, свиней и собак. Из керамических изделий наиболее был распространен сосуд с коническим или округлым дном яйцевидной и полусферической формы и с гладкой поверхностью, иногда украшенной по краям.