Вот еще отрывок из сочинения Антонио де Вьяны, в котором говорится о принятии присяги новым правителем на Тенерифе:
В первый день [правления] в каждом «царстве»
Собирались все подданные,
Чтобы выразить свое повиновение правителю,
«Идальго» и «знатные» преклоняли колена.
Все целовали его правую руку,
А особы более знатного происхождения — левую,
Произнося со смиренным почтением:
«Зананят гуайоек», что значит
По-кастильски «Я твой подданный».
Другие люди — низкого происхождения —
Приносили мягкие выделанные шкуры
Или красивые, с приятным запахом цветы
И целовали правителю
В знак преданности и признания его вождем
Обе ноги, отерев их...
Затем многоголосое эхо разнесло
Выкрики, свист, воинские кличи,
И вышел Тигаига, храбрый военачальник,
С более чем тысячью бесстрашных воинов,
Вооруженных увесистыми палицами.
Стоящие впереди выкрикивали:
«Ачит гуаньот менсей, ресте Бенком!» —
Что означает на кастильском
«Да здравствует Бенкомо, наш вождь и покровитель!» —
На что арьергард отвечал:
«Гуайакс эчей, офиак насете саана!» —
Что значит «Да пусть не сломят его
Никакие превратности судьбы!»
Приведенные фрагменты из поэмы Антонио де Вьяны вводят нас в мир канарской поэзии позднего средневековья, дополняют уже сказанное об аборигенах. Остается только сожалеть об отсутствии у нас полного ее текста. Предметом специального рассмотрения может быть сравнение текстов упомянутой драмы Лопе де Веги и сочинения Вьяны.
Любопытны образцы народной испано-канарской поэзии. Например, этот романс:
— Эй, пастух, женись на мне!
Посмотри, как хороша!
Храню козочек тебе...
Я священнику родня.
— Сам могу пасти я коз, —
деревенщина сказал. —
Мое стадо высоко,
с ним я буду спать у скал.
— Эй, пастух, женись на мне!
Есть и деньги у меня,
у священника на кухне
полкубышки для тебя...
— Деньги спрячешь ты в чулок, —
деревенщина сказал. —
Мое стадо высоко,
с ним я буду спать у скал.
...Или вот эти «частушки», пением которых сопровождается танец в ритме польки:
Деревья кора сберегает,
от солнца спасает сомбреро,
а остров Фуэртевентуру
веками хранят махореры.
Потаскушка вышла замуж —
дельно поступила:
если б месяц протянула —
уж дитя крестила.
Говорят, когда-то польку
Танцевали в залах только,
но погонщики украли
и крестьянам передали
В поэзии XIX–XX веков также немало произведений, написанных с любовью к родному краю:
Поклон тебе, Иерро, — младшо́й.
Вальверде встречает зеленый.
Гомеры заросшие склоны
одарят любого с лихвой —
поклон, плодородный Гомера.
И Пальме поклон посылаю:
скалистая цепь, городская —
ты город и ты — Ла-Кальдера.
Поклон, Лансароте, рыбачий.
Европа здесь с Африкой слиты.
Фуэртевентура — Кастилья,
у моря равнины Ла-Манчи —
поклон вам, земные просторы.
Поклон, Гран-Канария — острой
смешенья культур и народов,
и вам, многоликие горы...
Поклон, Тенерифе, и слава
менгиру истории нашей.
О Тейде, отец седовласый.
Тебе лишь, застывшая лава,
я сердце навеки вручаю,
Навария, мадре родная.
* * *
Моя Родина — не мир многострадальный[Это и следующие стихотворения переведены Вс. М. Кузнецовым.],
не Европа, не Парижи здешние,
Родина моя — дерево миндальное,
сладкое, тенистое, нежное.
Сколько мной дорог на свете пройдено
и была повсюду эта боль.
О тебе все думы мои, Родина,
берег мой, дарованный судьбой.