Высоким полномочиям соответствует и высокая ответственность, которую делят между собой трое судей, отвечающих за законность, обоснованность и справедливость своего решения.
Каким же требованиям должны отвечать эти трое? Что главное в их работе?
Глаза Анны Ивановны за стеклами очков в темной металлической оправе кажутся неестественно большими. В них угадывается растерянность. И тема нашей беседы, и сама постановка вопросов для нее не совсем привычны. Да и трудно сформулировать то, что для нее за время работы стало естественным и само собой разумеющимся.
- Главное в судейской работе... - повторяет она. - Наверно, я не смогу вам исчерпывающе ответить. Главное... Главным, видимо, является все: и знание законов, и умение их применять, и навыки, выработанные опытом, и строгость, и гуманность, и уважение к людям...
Анна Ивановна слегка улыбается. После минутного" молчания говорит:
- Объективность и беспристрастность... Да, объективность и беспристрастность. Паскаль, как известно, утверждал, что всякое рассуждение готово уступить место чувству. Подобная опасность подстерегает любого, в том числе и судью. Судья должен уметь избегать ее.
- И что для этого требуется?
- То, что в музыке называют абсолютным слухом. Я имею в виду отношение к показаниям подсудимого, свидетелей, экспертов, к прениям сторон, которые подводят итоги судебного следствия, оценивают доказательства и высказывают суду свою точку зрения. В этом смысле "абсолютный слух" судьи - это гарантия беспристрастности и объективности. Кстати говоря, речи адвоката я лично отвожу особое место...
- Почему?
- Видите ли, профессию защитника нередко недооценивают. Причины разные. Тут и обывательские разговоры: вот, дескать, получил гонорар и старается черное сделать белым. И непонимание его роли в судебном процессе. А ведь квалифицированный защитник нужен не только подсудимому, но и суду. Дело в том, что прокурор, выступающий в суде в качестве государственного обвинителя, чаще всего основывается на концепции предварительного следствия. И речь его обычно содержит аргументы, уже изложенные следователем, который вел дело. Это закономерно: прокуратура отвечает за обоснованность привлечения к уголовной ответственности того или иного человека, прокурор контролирует следователя, проверяет и направляет его работу, утверждает составленный следователем обвинительный акт. Поэтому государственный обвинитель обычно разделяет мнение следователя о доказанности вины человека, преданного суду. Правда, он не только обвинитель, но и представитель прокуратуры, осуществляющей надзор за законностью. Убедившись в судебном заседании в невиновности подсудимого, он обязан поставить вопрос об оправдании (объективность - важнейшее условие не только судейской, но и прокурорской деятельности). Но разве легко изменить устоявшееся убеждение? Для этого необходимы уж слишком разительные факты. И чаще всего прокурор в уголовном процессе поддерживает обвинение. Между тем положение адвоката совершенно иное. У него одна обязанность - защита. Защита и только защита. На все материалы предварительного и судебного следствия он смотрит глазами защитника. Прокурор при определенных обстоятельствах может и должен отказаться от обвинения. Адвокат же не имеет права отказаться от защиты ни при каких обстоятельствах. Он должен находить контраргументы, ставить под сомнение те или иные улики, искать и указывать суду слабые, по его мнению, места концепции следователя, говорить о том, что исключает ответственность подзащитного или смягчает ее. Адвокат помогает суду критически подойти к тезисам обвинения. Если есть такая возможность, он пытается разрушить обвинение. Иногда ему это удается, иногда - нет. Но в любом варианте он осуществляет исключительно важную для правосудия работу - испытание обвинения на прочность. А вот выдержало обвинение или нет, решаем уже мы, судьи. Причем при решении этого вопроса особенно требуется то, что я называю абсолютным слухом, - умение не пропустить ничего существенного, важного, умение беспристрастно разобрать "за" и "против", заметить фальшивую ноту в речи прокурора или адвоката, правильно оценить все частности и их совокупность. Так и только так рождается внутреннее убеждение - то убеждение, на котором основывается приговор... - Зазвонил телефон, но Анна Ивановна словно не услышала звонка. В щель, образованную шторой, проник луч света, светлая полоса пересекла стол, высветлила лежащие на сукне стола руки судьи, худощавые, с коротко остриженными ногтями. - Вы, наверное, слышал про дело Шаблина, о нем тогда много говорили?
- Разумеется. Вы его, кажется, рассматривали лет восемь назад?
- Да, ровно восемь лет назад, - подтвердила Степанова. - Все обвинение было построено на косвенных уликах. Шаблина защищал очень хороший адвокат. Он просил оправдать подсудимого за недоказанностью... Вы были на суде?
- Да, но в зале, а не в совещательной комнате...
Анна Ивановна улыбнулась.
- Ну, восемь лет спустя я вас могу пригласить и в совещательную комнату... Кстати, мы выносили приговор здесь, в этом кабинете. Народными заседателями тогда были, если помните, ныне покойный Борис Прокофьевич Сахнин, он работал, в механическом цехе на ремонтном заводе, и Нина Александровна Глоба, сейчас она заведует терапевтическим отделением в больнице...
Анна Ивановна вызвала секретаря и попросила принести из архива дело по обвинению Шаблина.
И вот уже на столе три толстых тома протоколов допросов свидетелей, осмотра места происшествия, следственных экспериментов, актов экспертиз, объяснений, писем, фотографий...
Степанова взяла в руки последний том, нашла приговор, надев очки, медленно про себя прочитала его.
- Итак, совещательная комната? Ну что ж... Кое-что я вам расскажу, а остальное вы домыслите. Но в меру, конечно...
* * *
"Суд удаляется на совещание для вынесения приговора". Эти слова судья произнесла своим обычным приглушенным голосом, но в напряженной тишине зала они прозвучали резко и громко.
Присутствующие встали.
Стояли прокурор, адвокат, корреспонденты газет, родственники погибшей. Вытянулись как по команде конвойные.