Разговор с Богдашевским снял возникшие сомнения, и я со свойственной молодым людям энергией приступил к исполнению своих новых обязанностей. Помощь в формировании зенитных батарей была оказана моим начальством. Шехтер (псевдоним Я. А. Тыкина) при посредничестве Цюрупы получил в штабе формирований интербригад разноязычный личный состав (свыше 300 человек). Комплектование батарей происходило по принципу языковой подготовки людей, Были сформированы батареи: французская, во главе с Евгением Елкиным, немецкая, возглавляемая Иваном Желтяковым, чехословацкая под руководством Ивана Семенова и три батареи испанские, каждая из которых соответственно возглавлялась: отдельная (малагская) лейтенантом Антоненко и две остальные — Ильей Макаровым и Константином Букликовым. Валентионок, Голышев и Клименко пока составляли мой резерв и выполняли индивидуальные задания.
Опыт боевой подготовки альбасетекой зенитной батареи широко использовали во вновь сформированных подразделениях. Потребовалась помощь в обучении испанских бойцов Макарова и Букликова. С командиров-инструкторов строго потребовали: вначале опора на батарейных переводчиков, владеющих русским языком, затем форсированное изучение языка бойцов своей батареи. На первых порах необходимо освоить термины и команды на иностранном языке, а затем расширить словарный запас, чтобы непосредственно руководить боевой учебой. Вначале доморощенные переводчики плохо справлялись со своими обязанностями, не имея специальной зенитной подготовки. Получалось так: командир-инструктор делает свои замечания о недостатках в действиях боевых расчетов, а переводчик доводит эти замечания до обучаемых словами «У вас, чертей, ничего не получается»... Заметив такую «методику», пришлось к каждому занятию специально готовить переводчиков, тем или иным способом контролировать их работу.
Лучше всех это получалось у Евгения Галкина. В средней школе и военном училище он изучал французский язык и очень быстро совершенствовал его, ежедневно общаясь с бойцами-французами.
Иван Желтяков, осваивавший немецкий язык в военной школе, также относительно быстро совершенствовался в нем по ходу повседневной жизни своего подразделения. К тому же у него оказался неплохой переводчик Шапиро — сын одесского негоцианта, эмигрировавшего во время революции в Австрию, затем в Германию. Подвергнувшись антисемитским преследованиям гитлеровцев, он перебрался во Францию, где разорился и умер. Младший Шапиро с юных лет познал, что такое фашизм, возненавидел его сущность и оказался в рядах антифашистов.
В чехословацкой батарее Иван Семенов очень скоро вошел в дружеский контакт с комиссаром этого подразделения Богуславом Лаштовичкой, понимавшим русский язык (после окончания второй мировой войны Лаштовичка был послом Чехословацкой Социалистической Республики в Советском Союзе), что помогло командиру батареи в освоении языка своего подразделения.
Илья Макаров с большим трудом принялся за изучение испанского, но еще хуже обстояли дела у Константина Букликова. Вначале он по своей молодости и неопытности растерялся в сложной для него обстановке. Чтобы дело не сорвалось, пришлось основательно заняться этим подразделением, поддержать моральный дух молодого командира, помочь ему в подготовке бойцов. В дальнейшем Букликов нашел себя, овладел испанским и стал работать самостоятельно.
Прошло две недели напряженной учебы в Альбасете. Это был до крайности незначительный срок для подготовки батарей интернационального состава, обслуживавшего сложную боевую технику. Весьма ограниченное время, отпущенное нам, отрицательно сказалось на качестве выучки зенитчиков.
Прибывший из Валенсии полковник Тыкин тем не менее настаивал на ускорении отправки на фронт слабо подготовленных, не проведших учебно-боевые контрольные стрельбы вновь сформированных зенитных батарей.
— Доучиваться будете на фронте,— сказал он, когда ему доложили о слабом уровне подготовки личного состава зенитных подразделений.
Цюрупа и Богдашевский, приехавшие вместе с Ты-киным, считали, как и я, что необходимо продлить срок подготовки зенитчиков еще хотя бы на неделю, чтобы устранить выявленные слабые места в их боевой выучке и провести учебно-боевые стрельбы по конусу-мишени.
— Не можем мы продлевать срок обучения зенитных батарей,— сказал полковник Тыкин,— военное министерство Испанской республики требует немедленно зенитную боевую технику и сформированные батареи отправить на фронт, где они очень необходимы.
Мы понимали, что без прикрытия войск от авиации противника на фронте очень тяжело.
— Товарищ полковник,— обратился я к старшему начальнику,— где и когда мы сможем получить средства транспортировки орудий, приборов, боеприпасов и личного состава, средства связи, стрелковое оружие, необходимое для самообороны при переезде и несении караульной службы?
— Дорогой товарищ Ботин, я прекрасно понимаю необходимость этого, но помочь ничем не в состоянии. Отечественные автомашины ЗИС-5, присланные из Советского Союза, где-то по прибытии их в Испанию застряли. Мы разыскиваем этот транспорт, но пока без-результатно. По всей вероятности, он перехвачен и используется анархистами. Единственно, чем могу помочь,— это выделить в твое распоряжение малолитражную легковую автомашину с водителем, переданную нам городским самоуправлением. Действуй по обстановке в Мадриде, обращайся за помощью в штаб обороны, пусть тебе на месте поможет полковник Нагорный,— посоветовал камарада Шехтер, умолчав о стрелковом оружии и средствах связи.
Вот здесь-то и пригодился мне совет Юрия Гавриловича об инициативе и самостоятельности, его наказ не теряться в борьбе с трудностями, а их было предостаточно даже в условиях глубокого тыла страны. В учебном центре не хватало необходимых нам наставлений, надо было изворачиваться, самим изобретать и изготавливать учебное имущество (например, снаряды-болванки для обучения заряжающих номеров у орудий, ключи установки дистанционных взрывателей, щетки-банники для чистки стволов орудий и др.), обходиться двумя-тремя винтовками для караула по охране артиллерийского парка. Фронт же, боевая обстановка предъявят нам еще более суровые требования, поэтому надо действовать решительно, думалось мне.
В битвах за Мадрид
а легковой малолитражной автомашине марки «фиат» с водителем Педро Аринеро находимся в пути. Еду с ним в Мадрид для получения боевой задачи пятибатарейной зенитной артиллерийской группе и рекогносцировки огневых позиций. Наш путь пролегает через территорию Кастилии — родины идальго Дон Кихота из ЛаМанчи, тихой и скромной области Испании. Кастилия знаменита провинцией Куэнка с висячими домами в горах, провинцией Сьюдад Реаль со знаменитыми толедскими воротами, крепостными стенами города Молина-де-Арагон в провинции Гвадалахара, городом Сигуэнса с его Арабским мостом, наконец столицей — Мадридом с его чудесной архитектурой и знаменитыми памятниками испанской культуры. Все это живо в моем воображении.
Нам, советским добровольцам, еще многое предстояло увидеть, услышать и прочувствовать, находясь в многострадальной, истерзанной бомбами, снарядами и свинцовым огнем фашистов стране.
Впереди каменистая дорога. На горизонте виднеются широко разбросанные белые дома крестьян, асиенды (усадьбы) зажиточных землевладельцев, оливковые рощи, заботливо обработанные крестьянами, селения с высокими башнями католических церквей, старинные средневековые замки с крепостными стенами и висячими мостами. Испанский пейзаж чарует своей причудливой красотой, сменой красок голубых отрогов дальних гор и холмов, чередованием их с кирпично-красным цветом плоскогорья. Причудлив оранжевый небосклон. Вид испанского пейзажа создает особое душевное настроение приподнятости, воодушевления.
У моего одногодка Педро Аринеро типичная внешность красивого молодого испанца. Он строен, широк в плечах и узок в талии, его густые вьющиеся темно-каштановые волосы прядями спадают на четко очерченные темные брови, на смуглом лице блестят большие карие глаза со смешинкой и озорством. По своей внешности и натуре он сильно напоминает моего закадычного друга школьных лет Жоржа Юрчука.