Прутик перевел взгляд с одной на другую: мать хмурилась, а дочь улыбалась.
— Ты хочешь пойти со мной? — спросила его Мэг. Прутик тихо улыбнулся в ответ. Он был рад отправиться куда угодно, лишь бы не сидеть на цепи.
— Вот видишь, — с торжеством воскликнула Мэг. — Я же тебе говорила!
Маманя недовольно фыркнула.
— Ты считаешь это животное разумным существом.
— Мам, ну пож-а-а-а-а-луйста, — снова заныла девочка.
— Ну ладно, уж если ты без него не можешь, — понуро согласилась маманя, поднимая с полу разрисованную бумагу. — Но, по крайней мере, не спускай его с поводка. — И, обернувшись к Прутику, продолжала: — Смотри у меня! Не испорти праздник моей деточке! Только попробуй что-нибудь натворить! Хоть что-нибудь! И ты у меня живо получишь!
Снаружи уже витало ощущение приближающихся торжеств.
Все тропинки, ведущие к озеру, были забиты женщинами-трогами, идущими в том же направлении, что и они. Прутик знал некоторых из них: они были соседями. Но там было немало и незнакомых ему трогов.
— Смотри, куда они идут, — радостно сказала ему Мэг.
На другом конце озера была площадка, окруженная высоким забором. Понурые, худые как щепки мужчины группками топтались у входа. Они раболепно поклонились мамане и хором захныкали, когда она напролом двинулась ко входу.
— Рядом! — скомандовала Прутику девочка, рванув поводок.
Они втроем вошли на огороженную территорию. Как только они появились, их встретил восторженный рев толпы. Опустив голову, Мэг застенчиво улыбнулась.
Прутик увидел пейзаж, показавшийся ему совершенно нереальным. Высоко над головой висели корни гигантского дерева, разветвляющиеся на множество более мелких. Образовывая огромный купол, они спускались до самой земли. Под этим сводом рука об руку стояли злыднетроги, и их татуированные с головы до ног тела омывал излучаемый корнями кроваво-красный свет.
Маманя взяла Мэг за руку.
— Пошли! — приказала она.
— Эй! — окликнул их один из стражников. — Во Внутреннее Святилище с животными вход запрещен.
Маманя заметила, что ее дочка все еще тащит Прутика на поводке.
— Ясное дело, запрещен! — подтвердила она, отбирая у дочери поводок и привязывая Прутика к одному из корней. — Потом его заберешь, — сказала она, издав горловой смешок.
На сей раз Мэг даже не попыталась перечить ей. Как в трансе, она вошла в круг взявшихся за руки трогов и двинулась дальше, под купол из корней. На Прутика она даже не оглянулась.
Сквозь просветы между корней мальчик смотрел на происходящее. В самом центре он увидел главный поильный корень. Он был толстым и узловатым, и светился ярче других. Мэг — крошка Мэг — стояла, повернувшись к нему спиной и закрыв глаза. Внезапно злыднетроги завели песню:
Слава тебе, наш Дуб-Кровосос!
Ты злыднетрогам счастье принес!
Они повторяли эти строки без конца, все громче и громче, пещера сотрясалась от оглушительного грохота голосов. Прутик заткнул уши руками. Мэг, стоявшая рядом с поильным корнем, вдруг начала корчиться и извиваться.
И вдруг ужасная какофония прекратилась, в воздухе повисла тревожная тишина. Мэг повернулась лицом к корню. Воздев руки, она глядела вверх.
— Напои меня своей кровью! — крикнула она. Не успел стихнуть ее призывный вопль, как под куполом произошла перемена. У злыднетрогов перехватило дыхание, а Прутик в испуге вскочил, увидев, как корневище, к которому его привязали, меняет цвет. Он огляделся. Вся густая сеть корней теперь светилась темно-красным, малиновым, кровавым светом!
— Ну вот! — торжествующе воскликнула маманя. — Пробил твой час, доченька!
Откуда-то из складок своего бумажного платья женщина-трог вытащила небольшую вещицу. Прутик, прищурившись, разглядел, что это такое. Предмет был похож на кран от бочки. Маманя приставила его к пульсирующему багровому центральному корню и вогнала его кулаком в древесину. Затем, улыбаясь дочери, она жестом указала ей на пол.
Мэг встала на колени перед краником, задрала голову и широко разинула рот. Маманя повернула ручку, и из крана хлынула мощная струя пенящейся кровавой жидкости. Она падала на голову Мэг, омывала ее спину, стекала по рукам и ногам. Прутик в ужасе наблюдал, как в пурпурном свете вздымаются плечи Мэг.
«Она это пьет!» — содрогнулся мальчик.
Мэг пила, пила и пила и не могла остановиться. Она уже выпила столько, что должна была лопнуть. Наконец, она, похоже, утолила свою жажду и, глубоко вздохнув, свесила голову на плечо. Маманя повернула ручку: кровь перестала хлестать из крана. Мэг с трудом поднялась на нетвердых ногах. Худенькая бледнокожая девочка на глазах начала разбухать.
Она пухла и пухла, превращаясь в тяжеловесную тушу. Ее платье из тонкой бумаги с треском разорвалось, и обрывки упали на землю, а она все росла. Массивные плечи, дутые мускулы, ножищи, похожие на древесные стволы. А что сделалось с ее головой! Голова разрослась невероятно, и вдруг — пышная оранжевая шевелюра стремительно осыпалась на землю. Преображение закончилось.
— Поздравляю! — сказала маманя, надевая новое разрисованное платье на свежеиспеченного злыднетрога.
— Поздравляем! Поздравляем! — закричал хоровод созданий, похожих на нее как две капли воды.
Мэг, с достоинством повернувшись, раскланялась. Прутик втянул голову в плечи от страха. Куда девалась бледнокожая девочка, которая так любила его и так заботилась о нем? Ее больше не было. Вместо нее перед ним стояло чудовище: ужасный, кровожадный злыднетрог. Когда ей сделают наколки, ее уже будет никак не отличить от матери.
Мэг продолжала оглядывать собравшихся на праздник. Она встретилась глазами с Прутиком. Мальчик улыбнулся ей. Быть может, в душе она осталась такой же, как прежде? Мэг открыла слюнявый рот и вывалила наружу огромный язык, похожий на кусок сырой печени, и облизала рифленые губы. В налитых кровью выпученных глазах зажегся недобрый огонь.
— Ах ты мерзкая тварь! — заревела она.
В тревоге Прутик оглянулся. Не может быть, чтобы она обращалась к нему! Он же ее любимая игрушка! Она называет его не иначе как «дорогой Прутик!»
— Мэг! — закричал он. — Мэг, это же я!
— А-а-а-а-а-а! — завопила маманя. — Я так и знала, что он — болтун!
— Да, — холодно подтвердила Мэг. — Ему конец.
Земля задрожала у Прутика под ногами, когда
Мэг с тяжелым топотом двинулась к нему. Трясущимися пальцами он пытался развязать узел на поводке. Но напрасно: маманя слишком туго затянула его. Схватившись за поводок обеими руками, Прутик уперся пятками в дерево и потянул изо всех сил. Но ничего не помогало.
— Только попробуй! — заревела Мэг.
Вцепившись в поводок еще крепче, мальчик сделал новый рывок. Что-то хрустнуло, и он вверх тормашками полетел вниз. Веревка оказалась прочной, но корень не выдержал и треснул пополам. На месте разлома из дерева хлынула кровавая жижа.
— У-у-у-у-у-у! — завыла в ярости Мэг.
Прутик развернулся и бросился прочь. Он прошмыгнул между двумя стражниками и кинулся к озеру. Простофили-троги только хлопали глазами, глядя на него.
— Расступитесь! — скомандовал мужчинам Прутик, локтями прокладывая себе дорогу. Мэг, громко топая, пустилась за ним вдогонку. А за ней вперевалку неслись остальные злыднетроги.
— Хватайте его! Перегрызите ему горло! Разорвите на куски! — вопили они. — Выдерните ему ноги!
Прутик добежал до озера и повернул налево. Перед ним стояла небольшая группа мужчин-трогов.
— Держите его! — громко приказала Мэг. — Остановите этого негодяя!
И когда они тихо расступились, чтобы пропустить Прутика, завопила еще громче:
— ВЫ, ЖАЛКИЕ ИДИОТЫ!
Обернувшись, Прутик бросил взгляд через плечо.
Мэг нагоняла его. Ее налитые кровью глаза светились: она была полна решимости.
«Ах, Мэг, — подумал мальчик, — что с тобой стало?»
Мэг поравнялась с мужчинами.
Все они равнодушно наблюдали за происходящим. Все, кроме одного. Когда Мэг поравнялась с ним, он сделал ей подножку. Мэг споткнулась и, потеряв равновесие, грохнулась на землю.