- А что, это мысль! - воодушевился Джун-Кэл. - Где-нибудь на Байкале подключим систему "чувственных качелей", места там с прекрасной энергетикой, глядишь, и толк будет. Как думаешь, Ридан?
- Мы спланируем появление всей компании на Байкале следующим летом, конечно, если всё не решиться раньше.
Когда гости покинули Алтайскую обитель, Кадир распустил группу, но попросил задержаться Сатену.
- Ты понимаешь, что происходит?! - жёстко спросил он.
- Я лишь хочу ему помочь... я обещала ему.
- Неужели ты забыла о предупреждениях Владыки Тайе? Ведь ты уже не являешься земной женщиной. Почему же ты до сих пор слепо поддаёшься своим чувствам? Вы не просто мужчина и женщина, вы - воины и у вас есть долг перед человечеством! Теперь-то я понимаю, почему некоторые наши предшественники не выдержал земного бремени.
- Прости, Кадир, это была минутная слабость, - виновато произнесла Сатена.
- Всё равно, я запрещаю тебе любые контакты с людьми до тех пор, пока не посчитаю, что ты готова к этому. Ты всё поняла?
- Да, поняла.
III
Раскатов шёл по улицам южно-уральского городка Миасса и не переставал удивляться изменениям, произошедшим в этой стране за одиннадцать лет его вынужденного отсутствия. Особенно ему бросалась в глаза реклама, пестрившая на зданиях и отдельных баннерах, да и автомобильный поток на улицах заметно вырос, где "надменные иномарки" выделялись своим изысканным дизайном. В Миассе он бывал лишь однажды, когда выбрался в отпуск из Афганистана, в то время его родные только что переехали в город из Приморского края.
"Да, многое здесь стало другим, новые кафе, магазины, банки... развернулись предприниматели, почувствовали своё время... И характер городка изменился, ритм стал быстрее. А люди... люди стали несколько другими, более рациональными, что ли. Какая-то незримая грань уже разделила страну на богатых и бедных. Заметно это уже, явно заметно... особенно в магазинах, где малоимущие считают последние копейки для самого необходимого. Вот она проза новой жизни", - думал про себя он.
За размышлениями он незаметно подошёл к старенькой пятиэтажке.
"Тот самый дом, - вздохнул Антон, - непростая встреча предстоит мне, непростая... но придётся пережить и это".
По узкому лестничному маршу он быстро взбежал на четвёртый этаж и замер напротив центральной квартиры, собираясь с мыслями. Затем нажал на звонок. Через приоткрытую дверь он увидел Елизавету Сергеевну. Время не пощадило женщину, она заметно постарела, серебряная прядь уже не таилась в её тёмных волосах, а когда-то излучавшие жизнерадостность глаза потускнели. Но всё равно это была его мама, которую он так любил.
- Антоша... сынок, - только и смогла произнести женщина, глотая слёзы.
- Всё, мама... всё позади, я вернулся, - почти прошептал Антон, обнимая её.
После волнительной встречи Раскатов долго успокаивал Елизавету Сергеевну ещё не осознавшую до конца своего счастья. Она не переставала плакать, но уже, наверное, больше от радости. А после обеда, за чаем с вишнёвым вареньем Антон успел коротко рассказать матери о своих мытарствах. Пока он вспоминал о скитаниях на чужбине, Елизавета Сергеевна всё разглядывала сына, стараясь запомнить каждую чёрточку на его изменившемся лице.
- Господи, где мы тебя только не искали, сынок! Обращались в милицию, военкомат, твои друзья очень сильно нам помогали, особенно Зорин Олег. Он постоянно поддерживал нас, звонил, даже приезжал несколько раз. Чего мы только уже не передумали за эти годы... А тебя всё не было.
Раскатов опустился на колени перед матерью и поцеловал её руки.
- Прости меня, мама... прости за всё.
- Ах, сынок, сынок, - вдохнула она, гладя его волосы.
Вечером в квартире Раскатовых намечалось небольшое семейное торжество по случаю возвращения "блудного сына". Когда после настойчивого звонка Антон открыл входную дверь, то не сразу узнал свою младшую сестрёнку. Он не видел её много лет, а за эти годы из худенькой угловатой девчонки Наташа превратилась в статную миловидную женщину. Она сразу же бросилась со слезами в объятия брата:
- Братик, ну как же ты мог, как ты мог!
- Прости, сестрёнка, так вышло, - сконфуженно проговорил Антон.
- Дочка, не лезь сейчас к нему в душу, он всё сам расскажет! - требовательно сказала Елизавета Сергеевна, выходя из кухни.
- Вот, познакомься, - уже более спокойным голосом произнесла сестра, вытирая платком слёзы, - это мой муж Валерий и твой племянник Илюша.
Раскатов крепко пожал руку высокому шатену с добрыми открытыми глазами.
- С возвращением, Антон, это большая радость для всех нас, - искренне произнёс Валерий. - Ничего, что мы вот так по-родственному заскочили?
- Спасибо, молодцы, что пришли, - просто сказал Раскатов и присел на корточки перед малышом.
- Ну что, мужчина, давай знакомиться. Меня зовут Антоном. А тебя?
- Илья. А ты... правда, мой дядя? - сказал мальчик, доверчиво пожимая протянутую руку своей маленькой ладошкой.
- Да, малыш, я твой родной дядя, - проговорил расчувствовавшийся Раскатов, прижимая к себе племянника.
После недолгих церемоний родственники расположились в гостиной за столом. Умелой рукой Валерия бокалы были щедро наполнены грузинским вином "Киндзмараули", которое он специально прихватил ради такого случая. В этот момент Антон поймал себя на мысли, что совсем не испытывал тяги к спиртному, ведь за годы отшельничества успел напрочь забыть даже его запах.
Елизавета Сергеевна поднялась из-за стола с наполненным бокалом.
- Антоша, сынок... нелёгкое время нам пришлось пережить и много слёз выплакать с Наташенькой, но мы всегда чувствовали... да, чувствовали, что ты жив и вернёшься домой, - на глазах Елизаветы Сергеевны выступили слёзы, но она продолжила:
- Вы знаете, что я не пью, не люблю я этого, но сейчас выпью... за твоё возвращение, сынок, и за то, чтобы больше никогда с нашей семьёй не случалось такого несчастья.
Антон подсел к матери и нежно обнял:
- Обстоятельства так сложились, мама, я не смог поступить иначе. Мама, ведь я даже не помнил твоего лица, будто кто-то стёр память. Прости меня... простите за всё, родные мои.
- Антон, но ты же мог черкнуть хотя бы пару слов, что жив и здоров! - снова возмутилась Наташа.
- Не терзай душу, сестрёнка, и так тошно...
- Не ссорьтесь, дети, главное, что мы вместе, а остальное попытаемся забыть, - со слезами улыбнулась Елизавета Сергеевна.
- Извини, Антон, но как же вы там жили в горах, без еды, в холоде, среди диких зверей? - спросил Валерий, пытаясь разрядить обстановку.
- Человек ко всему привыкает, - пожал плечами Раскатов. - Это со стороны такая жизнь кажется в диковинку, а у меня тогда и выбора то не было... Хочешь, не хочешь, а пришлось приспосабливаться.
- Но всё-таки, как ты смог обходиться без того же мяса, ведь организму необходим белок, в конце-то концов? - не сдавался Валерий. - Просто я как врач интересуюсь этим.
- Ты знаешь, мы как-то даже не задавались этим вопросом, нам вполне хватало злаковой пищи, ну, ещё собирали полезные травы, цветы, а энергию мы пополняли из окружающего пространства, от солнца и звёзд. Если ты это имеешь в виду, то нет, не похудел.
- И, слава Богу, Антоша, - произнесла Елизавета Сергеевна. - А тогда в госпитале, ох, и худущий то был! Страшно было глядеть на тебя, сынок, кожа да кости... Помнишь ведь, дочка?
- Помню, мама, так жалко было Антона... столько лет прошло, а до сих пор не могу забыть.
- Постучите по дереву, или я лучше по своей голове постучу для надёжности, - пошутил Раскатов. - Ладно, не будем о том.
- Хорошо, сынок, не будем больше, - согласилась мать.