Олег Владимирович с искренним любопытством рассматривал главу Амурской губернии. Статный, высокий, подтянутый, с роскошной, окладистой бородой, седовласый, Алексей Дмитриевич явно импонировал столичному гостю. Олег Владимирович тут же отметил скромность губернатора. На груди господина Баленского, отметил Белый, отсутствовали медали, которые губернатор по какой-то причине сегодня не надел. Пока тот провожал гостей наверх, в свои апартаменты, Олег Владимирович мысленно перелистал досье на Амурского губернатора, с которым успел познакомиться в Петербурге и которое запомнил его натренированный мозг.
Баленский Алексей Дмитриевич был назначен военным губернатором Амурской области 14 апреля 1897 года. До этого занимал должность начальника штаба 15-го армейского корпуса, был начальником штаба Брест-Литовской крепости. Исполнителен. Верой и правдой служит царю и Отечеству. В личном деле говорилось о многом, но никоим образом не упоминалось о преклонении Алексея Дмитриевича пред любыми чинами, насколько высоки бы они ни были. Характер генерал-губернатор имел в некоторой степени неуравновешенный и горделивый.
Впрочем, с некоторых пор род Баленских гордыню-то поумерил. Официальная версия перевода Алексея Дмитриевича в Благовещенск состояла в повышении по табели о рангах. Но истинная причина отправки генерал-лейтенанта в один из самых отдалённых уголков империи заключалась в двоюродном племяннике губернатора, эсере-народовольце, который имел наглость вместе с подельниками организовать покушение на Московского градоначальника, князя Растопчина. Здесь, в Благовещенске? об участии родственника губернатора в той истории никто не знал. Губернский полицмейстер — тоже. Но Белого перед отъездом посвятили в семейную тайну господина Баленского — на тот случай, ежели губернатор не станет оказывать помощь или начнет чинить препоны.
Алексей Дмитриевич, дружески улыбаясь, проводил гостей в кабинет и предложил присесть в специально приготовленные кресла возле небольшого антикварного столика, на котором стояли прохладительные напитки.
— Угощайтесь, господа. — Губернатор первым налил в свой бокал немного вина. — Итак, Олег Владимирович, разрешите полюбопытствовать, как дела там, в столице? Как вы понимаете, мы находимся далековато от западной цивилизации, а потому проглатываем любую информацию оттуда.
— Как говорил Александр Сергеевич, «за морем житьё не худо…», — Олег Владимирович держал спину ровно, словно сидел перед преподавателем в академии и сдавал экзамен. — Ну а чудес в столице давненько не бывало. Я так полагаю, вернись вы сейчас в Петербург, у вас бы сложилось впечатление, будто вы его и не покидали.
— Так ли? И жизнь не кипит? — удивления в голосе губернатора Белый не услышал. Потому, как и до переезда в Амурскую область Алексей Дмитриевич своими посещениями Петербург особо не баловал.
— Чему же там кипеть? Балы стали проводить крайне редко. Теперь в моде больше салуны и аристократические вечера. Как я их называю, «кружки по интересам». Довольно нудная, скажу вам, вещица. Это то, что происходит в нашем обществе. А если брать в целом, картина будет такова. Мастеровая голытьба начала распоясываться. Взяли моду устраивать какие-то забастовки, стачки. Повсюду высказывать недовольство жизнью. Надеюсь, здесь такого не наблюдается?
— Да откуда? Бог миловал. Это там они, то есть политические, смелы. А как к нам попадают, то сразу смирненькими становятся. Законопослушными.
— Это радует… Школы в столице объявились, для так называемой рабочей молодёжи.
— А вот это дело похвальное, — вставил Киселёв, взглянув на губернатора. — Хоть кулаки по пьянке распускать не станут. А то как праздник, так мордобой. Спасу нет.
— Я тоже так считал. А после мнение поменял. Распускает мужичьё кулаки, несмотря на то, ходит ли в ту самую школу. — Белый хотел было наполнить свой бокал, но передумал. Ему позднее предстояло на досуге посидеть, поразмыслить, проанализировать последние события, а для этого требовалась свежая голова. — А ещё, простите, дрянь всякую принимаются читать. Навроде господина Каутского. Начитаются, и свои тренированные, только теперь уже в некотором роде, образованные, кулаки пускают в ход. Но не по пьянке, а, так сказать, по убеждениям.
— Сие нам знакомо, — вставил реплику генерал-губернатор. — Таких ссыльных грамотеев у нас пруд пруди. Да в основном из интеллигенции.
— А вот теперь ожидайте и ссыльный пролетариат, — столичный чиновник бегло осматривал кабинет. — Нет, господа, нашего мужика не переделаешь.