Правды горлинок твоих и кривды карликовыхВиноградарей в их разгородках марлевых…
В легком декабре твой воздух стриженыйИндевеет – денежный, обиженный…
Но фиалка и в тюрьме – с ума сойти в безбрежности! —Свищет песенка – насмешница, небрежница,Где бурлила, королей смывая,Улица июльская кривая…
А теперь в Париже, в Шартре, в АрлеГосударит добрый Чаплин Чарли —
В океанском котелке с растерянною точностьюНа шарнирах он куражится с цветочницей…
Там, где с розой на груди в двухбашенной испаринеПаутины каменеет шаль,
Жаль, что карусель воздушно-благодарнаяОборачивается, городом дыша, —
Наклони свою шею, безбожницаС золотыми глазами козы,И кривыми картавыми ножницамиКупы скаредных роз раздразни.
«Я видел озеро, стоявшее отвесно…»
Я видел озеро, стоявшее отвесно.С разрезанною розой в колесеИграли рыбы, дом построив пресный.Лиса и лев боролись в челноке.
Глазели внутрь трех лающих порталовНедуги – недруги других невскрытых дуг.Фиалковый пролет газель перебежала,И башнями скала вздохнула вдруг, —
И, влагой напоен, восстал песчаник честный,И средь ремесленного города-сверчкаМальчишка-океан встает из речки преснойИ чашками воды швыряет в облака.
Стихи о неизвестном солдате
1
Этот воздух пусть будет свидетелем —Дальнобойное сердце его,И в землянках всеядный и деятельныйОкеан без окна – вещество…
До чего эти звезды изветливы —Всё им нужно глядеть – для чего? —В осужденье судьи и свидетеля,В океан без окна – вещество…
Помнит дождь – неприветливый сеятель —Безымянная манна его,Как лесистые крестики метилиОкеан или клин боевой.
Будут люди холодные, хилыеУбивать, холодать, голодать, —И в своей знаменитой могилеНеизвестный положен солдат.
Научи меня, ласточка хилая,Разучившаяся летать,Как мне с этой воздушной могилоюБез руля и крыла совладать,
И за Лермонтова МихаилаЯ отдам тебе строгий отчет,Как сутулого учит могилаИ воздушная яма влечет.
2
Шевелящимися виноградинамиУгрожают нам эти мирыИ висят городами украденными,Золотыми обмолвками, ябедами,Ядовитого холода ягодамиРастяжимых созвездий шатры —Золотые убийства жиры…
3
Сквозь эфир десятично-означенныйСвет размолотых в луч скоростейНачинает число, опрозрачненныйСветлой болью и молью нолей:
И за полем полей – поле новоеТреугольным летит журавлем —Весть летит светопыльной обновою,И от битвы давнишней светло.
Весть летит светопыльной обновою:– Я не Лейпциг, я не Ватерлоо,Я не Битва народов, я новое,От меня будет свету светло…
4
Аравийское месиво, крошево,Свет размолотых в луч скоростей —И своими косыми подошвамиСвет стоит на сетчатке моей.
Миллионы убитых задешевоПротоптали тропу в пустоте:Доброй ночи! Всего им хорошегоОт лица земляных крепостей!
Неподкупное небо окопное —Небо крупных оптовых смертей —За тобой, от тебя – целокупное,Я губами несусь в темноте, —
За воронки, за насыпи, осыпи,По которым он медлил и мглил:Развороченных – пасмурный, оспенныйИ приниженный гений могил.
5
Хорошо умирает пехота,И поет хорошо хор ночнойНад улыбкой приплюснутой Швейка,И над птичьим копьем Дон-Кихота,И над рыцарской птичьей плюсной.И дружит с человеком калека —Им обоим найдется работа,И стучит по околицам векаКостылей деревянных семейка —Эй, товарищество – шар земной!
6
Для того ль должен череп развитьсяВо весь лоб – от виска до виска,Чтоб в его дорогие глазницыНе могли не вливаться войска?Развивается череп от жизниВо весь лоб – от виска до виска,Чистотой своих швов он дразнит себя,Понимающим куполом яснится,Мыслью пенится – сам себе снится —Чаша чаш и отчизна отчизне —Звездным рубчиком шитый чепец —Чепчик счастья – Шекспира отец…
7
Ясность ясеневая, зоркость явороваяЧуть-чуть красная мчится в свой дом,Как бы обмороками затовариваяОба неба с их тусклым огнем.