Вот ведь цивилизованный поляк попался: ненавистью к другим нациям не страдает и ведет себя, как полагается цивилизованному человеку, а не взбешенному бабуину.
– Мы и идем к себе в Германию, чтобы разобраться там со всеми, кто не хочет жить мирно, включая жадных до чужого добра янки – ответил я. – И в военные походы мы ходить больше не будем, разумеется, если никому больше не вздумается унижать немцев как народ и ограничивать наше экономическое развитие. Смею напомнить, что тухлая британская идея ограничить германское экономическое влияние стоила всему миру пяти миллионов погибших в Первой Великой Войне. Да и Вторая Великая Война случилась все по тем же причинам, только военного вождя мы выбрали себе, как я понимаю, далеко не самого лучшего. Русский президент Путин в качестве лидера борьбы своего народа за национальное возрождение, при личной встрече понравился мне гораздо больше бывшего германского фюрера Адольфа Гитлера.
– О да, герр Роммель, – сказал оберст Уваров, – условия у двух наших народов были схожими, а результат – прямо противоположный. В Германии после каждой победы нарастало упоение абсолютной ненавистью, а в России вчерашние враги, потерпев поражение, превращались в союзников. Выбрав в свои вожди Гитлера, вы сделали самую большую ошибку в своей истории.
– Выбор между Гитлером и Тельманом и сейчас не кажется мне хорошим, но третьей альтернативы в тридцать втором году нам никто не предлагал, – сухо парировал я. – Ведь коммунисты вообще никак не видели продолжения существования Германии, делая ставку на так называемую «мировую революцию». И вообще это бессмысленный разговор, ведь и в Советской России никто не предлагал вменяемых альтернатив господину Сталину, а в Польше – Пилсудскому. И только лайми с лягушатниками были горды тем, что сами выбирают себе правителей, но конечный политический результат никак не зависел от этого выбора, потому что в этих странах все решали так называемые деловые круги, продвигавшие ту или иную политику.
– В Германии было то же самое, – заметил оберст Уваров, – скачала Гитлера выбрали капитаны крупного германского капитала, и только потом он кое-как пролез в канцлеры, с благословения Гинденбурга сформировав правительство меньшинства.
– Да, герр Уваров, – сказал я, – у вас, русских, германский крупный бизнес всегда во всем виноват, куда же без него. Впрочем, как мне кажется, наш приветственный митинг вкупе с политической дискуссией слегка затянулся. Хотелось бы быть ближе к делу. В Варшаве мне сообщили, что тут, в Позене, нас будет ожидать колонна снабжения.
– Все так и есть, герр Роммель, – ответил мой собеседник, указывая на выстроенные в два ряда вдоль платформы здоровенные ящики из гофрированного металла размером с железнодорожный вагон. – Вон в тех контейнерах находятся трофейные армейские сухие пайки, бутилированная питьевая вода, средства индивидуальной медицинской защиты, дезинфицирующие средства и противовирусные препараты. Все ваши врачи и командиры подразделений должны пройти специальный инструктаж о том, чего нельзя делать в зоне вирусного заражения, а что требуется делать в обязательном порядке.
– Что, это действительно так серьезно? – спросил я.
– Более чем, – ответил оберст Уваров. – Поэтому санитарная дисциплина там, на территории вашего фатерлянда, у вас должна быть чисто арийская. Дышать только через маски, перед едой протирать руки дезраствором, пить только бутилированную воду, есть сухпайки или свежеприготовленную горячую пищу, и при малейшем подозрении на грипп или простудные заболевания применять противовирусные препараты. Примерно через месяц-полтора нам в армии обещают начало вакцинации, и тогда станет полегче.
– Так это у вас, а не у нас, – сказал внимательно слушавший наш разговор маршал Этторе Бастико.
– Если вы все сделаете правильно, – немного подумав, произнес оберст Уваров, – то, я уверен, все необходимое ваша корпорация получит даже раньше нашей армии. Ведь вы будете стоять на первом рубеже, а мы за вами во второй линии.