Но в этот момент распахнулись двери аудитории и на ее пороге показались два рослых парня.
Николай Погодин машинально подумал о том, что, если таких парней встретить на улице, то никогда не запомнишь черты их лиц и телосложения. Просто в глаза сразу же бросалось то, что они были удивительно похожи друг на друга и в тоже время оставались совершенно разными людьми.
Парни, не спрашивая разрешения у профессора, уверенно прошли в аудиторию и подошли к столу Александр Николаевича, чтобы ему показать какой-то белый листок бумаги. Профессор Воробьев внимательно и, похоже, два раза прочитал этот листок бумаги, поднял голову и глухо произнес:
— Артур Любимов, это, похоже, к вам.
Удивленный Артур поднялся на ноги и недоуменно посмотрел на профессора, ожидая дальнейших разъяснений. Но Александр Николаевич не произнес больше ни слова, как-то странно покраснел и спрятал глаза от своих студентов. Один из молодых людей подошел к Артуру Любимову и, глядя ему в глаза, переспросил:
— Вы — Артур Любимов, одна тысяча девятьсот двадцать пятого года рождения, уроженец города Амурска, студент первого курса факультета журналистики столичного государственного университета?
— Да, меня зовут Артур Любимов, но я…
Но Артуру не дали договорить, как только он подтвердил свои имя, то молодой человек в гражданском костюме тут же продолжил свою речь:
— Артур Любимов, по распоряжению народного комиссара внутренних дел Лаврентия Берия, вы арестованы и сейчас будете препровождены в тюремное заключение для проведения следственных действий по доказательству вашей вины. При попытке бежать стреляем без предупреждения. Прошу следовать за мной
Через короткую паузу, этот же молодой человек повернулся в сторону остолбеневших от удивления Георгию Жукову и Николаю Погодину и сказал:
— А вы должны молчать и никому ни полслова не говорить о том, что только что произошло в этой аудитории.
Глава 2
Артур Любимов третий месяц находился во внутренней тюрьме НКВД и третий месяц с ним никто не общался, не вызывал на допросы, не задал ни единого вопроса. Он так и не знал, на каком это основании попал в тюрьму и что с ним дальше будет происходить. Парню было совершенно некому задать этот вопрос, так как за эти три месяца он не видел ни одного человека. Разве что знал, что существуют некий разносчик, который приносит ему кормежку пять раз в день. Но это каждый раз происходило одним и тем же способом, в двери возникало окошко и на столике перед окошком появлялась пластиковая миска с пластиковой ложкой.
Все это время Артур находился в одиночной камере, куда не проникал луч света, так как в камере совершенно не было окон. Ровно в шесть утра загоралось внутреннее освещение, заключенный должен был подняться с тюремного топчана, умыться под рукомойником, который находился в одном из углов камеры и опорожниться. Ему разрешалось в течение тридцати минут сделать утреннюю зарядку, после чего начинал работать график утреннего распорядка.
По этому графику, каждый час заключенного строился по следующему образу. В течение пятидесяти пяти минут он должен был ходить по камере, запрещалось останавливаться или сидеть на топчане. Пять минут каждого часа заключенному разрешалось сидеть на топчане, а затем он снова должен был ходить, не останавливаясь. Такие называемые завтраки, ленчи, обеды, полдники и ужины подавались в строго определенное время (08.30; 11.00; 13.30; 17.00 и 19.00), ровно через десять минут заключенный был обязан вернуть разносчику свою посуду и ложку.
Заключенный внутренний тюрьмы НКВД не имел права общения с внешним миром никаким из существующих в этом мире способов связи.
Когда Артур Любимов оказался в этой камере, то он даже не знал, что это за тюрьма и где она находиться. Два офицера НКВД, арестовавших его на экзамене по большевистской печати, прямо во дворе факультета журналистики усадили его на заднее сидение автомобиля "Молотовец[1]" с сильно тонированными окнами. По городу они колесили очень недолго, вскоре Артур вместе с офицерами конвоирами, которые изредка, но с громадным интересом на него поглядывали, на лифте поднялся на верхние этаже какого-то здания. Там его передали нескольким штатским, которые провели с заключенным № 1212\34 все необходимые предтюремные формальности — был составлен протокол задержания без указания причин, был произведен обыск, фотографирование, дактилоскопирование. После чего его переодели в тюремную одежду и отправили в камеру одиночку, после го о существовании заключенного № 1212\34 напрочь все забыли.