Прежде всего, это сразу бросалось в глаза, об этом легко можно было бы догадаться, что эти парни в чистеньком и аккуратном обмундировании с немцами пока еще нос к носу не сталкивались. Но ему также было понятно, что лейтенант Перышев и бойцы его разведывательного взвода служат уже не первый год, может быть, поэтому в глазах разведчиков Перышева не возникало панического страха или ужаса при одном только упоминании о немцах. Артур также хорошо видел, что эти разведчики не были случайными бойцами, набранными в разведвзвод из других частей полка или дивизии, а были специально отобраны и их специально готовили для войсковой разведки. И ходили разведчики крадучись, держа свое оружие наготове и следка пружиня колени своих ног, чтобы вовремя прыгнуть на внезапно появившегося врага или уйти из-под его ножа и выстрела. Одним словом, эти парни не походили, но и были настоящими разведчиками, готовыми к любым неожиданностям и испытаниям. Сержанту Артуру Любимову эти парни разведчики очень нравились, но он им, если судить по взглядам, искоса на него бросаемым, несколько не понравился. И на то уже была причина.
Когда, избежав неприятности с бронетанковой вражеской колонной, группа лейтенанта Николаева зашла в соседнюю белорусскую деревушку, то лейтенант с парой красноармейцев заскочил в крестьянскую избу, чтобы договориться о ночлеге. Но в этой избе уже находился лейтенант Перышев, командир разведвзвода 747-го полка, и три его разведчика. С Николаевым лейтенант Перышев мгновенно договорился о сдаче, но лейтенант Николаев опять-таки по неизвестной причине, ни словом не упомянул о том, что два его бойца вот-вот должны зайти в эту же избу. Поэтому, естественно, четыре дивизионных разведчика, не ожидавшие появление в избе сержантов Алексея Карпухина и Артура Любимова, навалились на них со всех сторон, чтобы скрутить и заломить им руки. Но этого им так и не удалось сделать, в течение нескольких секунд они были раскиданы по углам избы, а лейтенант Перышев получил такой сильный удар от сержанта Карпухина в правую скулу, что синяк даже и сейчас хорошо просматривался в этой ночной темени.
Лейтенант Николаев простоял в своем углу и слегка посмеивался, наблюдая за тем, как дивизионные разведчики, словно бабочки, по избе порхают. Не только Артуру, но и лейтенанту разведчику Перышеву эта подлянка с подставой стороны Николаева не понравилась. А у сержантов отобрали пулеметы, а лейтенант Перышев передал их своим бойцам. Но, по мнению рядовых разведчиков, даже такой царский подарок, как два пулемета, не мог исправить создавшегося положения. Ну, как молодым парням разведчикам не обидеться, когда двое дистрофиков окруженцев легко справились с четырьмя крутыми парнями из дивизионной разведки.
Дивизионная разведка не стала заниматься выяснением личностей окруженцев, а оставила это дело до возвращения в 747-й полк, где для этого существовал Особый отдел. Когда ЗИСы-5 остановились на минуту у штаба 747-го полка, то их уже встречал оперуполномоченный Особого отдела, который только кивнул головой в ответ на рапорт лейтенанта Перышева о передачи ему пяти окруженцев. Лейтенант тут же полез обратно в кузов грузовика, но сержант Артур Любимов не постеснялся ему напомнить о пулеметах:
— Товарищ лейтенант, а как с нашими пулеметами? Нас же сейчас попрекать будут, что мы выходим из окружения без оружия.
Перышев, словно не слышал слов сержанта, уже заносил ногу в кузов грузовика, когда подал голос оперуполномоченный Особого отдела.
— Товарищ лейтенант Перышев, прошу вернуть личное оружие бойцам.
Только после этих слов оперуполномоченного, лейтенант разведчик бросил короткое указание своим парням и те через борт грузовика протянули Алексею и Артуру ДПМ и МГ-42. При виде этих пулеметов оперуполномоченный только удивленно цокнул языков, затем развернулся и окруженцев повел ко второй избе, силуэт которой уже просматривался к уже начинающейся расходиться ночной темноты.
Допросы в Особом отделе 747-го стрелкового полка начались во второй половине дня, когда окруженцы смогли хорошенько выспаться и поесть. Их не будили на завтрак, но затем около часа дня в общую камеру заглянул какой-то боец и сказал, что заместитель начальника Особого отдела хочет видеть лейтенанта Николаеву, а остальные бойцы, если хотят, то могут принять баньку. Никто от бани, разумеется, не отказался, но она оказалась не ахти какая. Солдатская помывка, а не деревенская баня, одним словом, но все равно было очень приятно, не торопясь и не толкаясь хорошо помыться. Но после бани красноармейцев и сержантов развели по разным камерам. Конвоир все это время ходивший за ними следом, намекнул на то, что те красноармейцы имели собственное начальство, которое решило ими непосредственно заниматься. Артур Любимов этот намек конвоира понял, как факт того, что НКВД решило непосредственно заниматься своими бойцами.
Сначала на допрос вызвали сержанта Алексея Карпухина, а минут через двадцать и Артура Любимова. Его допрашивал тот же оперуполномоченный, который встречал их ночью и помог у разведчиков забрать обратно свое оружие. Это был молодой парень в чине капитана, который в основном интересовался всем, что Артур видел в немецком тылу, с кем встречался на своем пути к фронту. Уже в начале допроса капитан достал карту, они вместе от одного населенного пункта к другому прошлись по маршруту, которым Артуру вместе с сержантом Алексеем Карпухиным пробирался на Восток. Особый интерес у капитана вызвала информация о том, что Брестская крепость и на четвертый день войны еще не сдалась и вела бои с немецким агрессором. Он также интересовался подробностями того, каким же таким образом Артуру достался МГ-42. Капитан оказался большим любителем автоматического и страшно интересовался техническими характеристиками вооружения немецкой пехоты. Артуру было интересно отвечать на вопросы этого капитана, который примерно на пять лет был его старше. Но капитан ни разу не назвал своего имени или своей фамилии, а это настораживало и говорило о том, что пока собираются установочные данные, а настоящий допрос предстоит несколько позднее.
Перед ужином он с Алексеем Карпухиным обсуждал эту проблему и по рассказу друга, а тот имел аналогичный, установочный допрос, но с другим оперуполномоченным, который имел чин майора, понял, что некоторое время им придется провести в этой камере Особого отдела, ожидая результаты проведенных допросов.
Ужин был великолепен из перловой каши с маслом и большим ломтем белого хлеба. Ощущая приятную тяжесть в желудке, оба сержанта долго возились на своих топчанах, устраиваясь поудобнее на ночь, и не заметили, как пришел крепкий и здоровый сон.
Артур Любимов почувствовал, как кто-то треплет его за раненое плечо. Слава богу, что к этому времени рана полностью зажила, только время от времени беспокоя своего хозяина. С хриплым стоном он перевернулся на спину и увидел встревоженное лицо капитана оперуполномоченного, который его будил.
Увидев, что Артур приоткрыл глаза, капитан начал торопливо говорить, проглатывая окончания слов:
— Вставай сержант, помощь твоя нужна! Твоя и твоего друга нужна помощь! Нам уже сейчас нужно выдвигаться, чтобы поутру успеть на место!
Только в грузовике ЗИСа-5, когда ночной ветерок его хорошенько обдул со всех сторон, Артур окончательно отошел от сна, а в это время Алешка Карпухин продолжал кемарить, нежно прижимаясь к противоположному борту грузовика. Между ними лежали МГ-42 и Алексеев ДПМ с запасными дисками и лентами. Только тогда Артур вспомнил слова капитана оперуполномоченного о том, что немцы прорвались по Бобруйскому шоссе и утром выйдут к бельнычейской переправе через реку Друть. На переправе их уже ожидает батальон полка с полковой артиллерией, но в десяти километрах от Белыничи на реке имеется брод, по которому селяне гоняют скот. Так, вот они своими двумя пулеметами должны перекрыть этот брод, и не дать немцам по нему переправиться, чтобы зайти во фланг батальону и его разгромить.
Подтянувшись на руках, Артур поднялся на ноги и встал прямо за кабиной водителя грузовика. Они ехали со скоростью километров под пятьдесят по какому-то шоссе, булыжное покрытие которого выбивало из человека всю его душу. Словно отвечая на его мысли, из кабины грузовика донесся девичий голосок: