Маршал с нескрываемой ненавистью посмотрел на командира полка охраны НКВД. Он подумал о том, что этот гад в полковничьих погонах в своей переписке с Лаврентием Берией, наверняка, будет детально описывать героизм своих солдат и сержантов и требовать себе повышения. Чтобы такого недоразумения не произошло бы, Тимошенко повернулся к контрразведчикам и приказал.
— Произвести детальное расследование всего произошедшего. На поле боя собрать всех раненых и убитых в форме войск СС, поместить в отдельное помещение госпиталя и срочно установить, кто они.
С большим нежеланием контрразведчики Западного фронта занялись, как они первоначально думали, не своим делом, не своей работой. Они начали расследовать то, что произошло этим утром на колхозном поле по соседству со штабом Западного фронта. Во фронтовом отделе контрразведки не было должностей для рядовых красноармейцев, поэтому обследованием поля боя было поручено заниматься молодым лейтенантам, которые произвели его на качественно высоком уровне.
Мальчишки в лейтенантской форме, которые, возможно, в будущем и станут настоящими контрразведчиками, внимательно осмотрели поле боя. Они также внимательно изучили места приземления планеров, набросали схемы передвижения немецких парашютистов во время боя. Они узнали, как погибали парашютисты, и даже могли объяснить, почему они погибали. Эти молодые лейтенанты и вынесли совершенно неожиданный приговор, заявив, что готовилось нападение и захват командования Западным фронтом. Эти молодые лейтенанты исследователи были смелыми парнями, которым было абсолютно нечего терять, служебная карьера у них только-только начиналась. Поэтому к своему первому выводу о готовящемся нападении на штаб Западного фронта, они добавили еще одно супер смелое предположение. Все пятеро исследователей в один голос заявили, что немецким парашютистам удалось бы захватить штаб и командование Западного фронта, если бы им не оказали организованного противодействия экипаж тяжелого немецкого бронеавтомобиля sd.kfz. 232.2 "Пума".
Шесть эсэсовцев экипажа этого немецкого разведывательного бронеавтомобиля положили на землю пятьдесят шесть немецких парашютистов, Причем, эсэсовцами командовал унтерштурмфюрер СС Зигфрид Грабе. Но этот убитый эсэсовец привлек к себе внимание лейтенантов не тем, что имел высокий эсэсовский чин, и не тем, что рядом с ним валялась никому в мире не известная автоматическая винтовка. Унтерштурмфюрер СС Зигфрид Грабе привлек к себе внимание молодых и любопытных лейтенантов тем обстоятельством, что во время обыска его трупа во внутреннем кармане его эсэсовского кителя была совершенно случайно обнаружена действительная красноармейская книжка на имя некого сержанта РККА.
По требованию лейтенантов труп этого эсэсовца был срочно доставлен в медсанчасть штаба фронта, где его осмотрели врачи, которые к своему ужасу установили, что эсэсовец пока еще жив, но находится на грани смерти. В это связи, командир фронтового отдела контрразведки, генерал майор Гаврилов почувствовал, что настало время это дело забирать в свои руки. Он лично по кремлевке-2 перезвонил в Москву, и через свое непосредственное начальство в народном комиссариате попытался выяснить и найти людей, которые могли бы заинтересоваться внезапным появлением на Западном фронте эсэсовца с красноармейскими документами. Генерал контрразведчик всем своим прожженным нутром контрразведчика начал ощущать, что не ординарный случай, что за этим эсэсовцем кто-то стоит в Москве.
Через пять минут генерал майора Гаврилова срочно вызвали в кабинет командующего фронта, которого самого на месте не оказалось, но его вежливо проводили в кабинет маршала и, протянув трубку кремлевки-1, оставили одного в кабинете. Только Гаврилов успел приложить к уху трубку кремлевки-1, как тут же послышался очень хорошо ему знакомый голос, от которого все внутренности генерала задрожали отвратительной мелкой дрожью, он понял, что слишком глубоко копнул.
— Генерал майор Гаврилов?
— Так точно, товарищ…
— Вы узнали меня?
— Так точно, товарищ…
— Не называйте моего имени. Никто не должен знать, что это я с вами беседовал. Отвечайте коротко и ясно на мои вопросы. Вы поняли меня?
— Так точно!
— Хорошо, продолжим нашу беседу. Сегодня немцы попытались высадить десант, чтобы захватить штаб Западного фронта?
Никак нет! Немцы высадили десант в составе одного парашютно-штурмового батальона и…
— Хватит, хватит, генерал майор, я вас хорошо понял! Полк охраны оказал немецким парашютистам достойный отпор и захватил в плен…
— Никак нет! Полк охраны в бою не принимал участия. С нашей стороны в этом бою красноармейцы не принимали участия
— Вы, в этом уверены, генерал майор? Так, о каком же красноармейце вы хотели со мной поговорить?
— Товарищ…
— Правильно, мы же договорились…. беседовать без имен!
— Мне очень хотелось узнать, кто это такой — унтерштурмфюрер СС Зигфрид Грабе, он же сержант РККА Артур Любимов?
— Что вы только что сказали?… повторите еще раз имена.
— В наркомате я искал людей, которые могли бы мне ответить на вопрос, кто же это такой унтерштурмфюрер СС Зигфрид Грабе, он же сержант РККА Артур Любимов?
— Это молодой парень, девятнадцати — двадцати лет. Синие глаза, рост метр восемьдесят — метр восемьдесят пять. Имеет развитую мускулатуру…
— Так точно!
На той стороне повисла мрачная и тяжелая тишина, которая по телефонным линиям начала просачиваться и в этот маршальский кабинет. Генерал майор Гаврилов прямо-таки всем сердцем ощущал, как с каждой секундой эта тишина становится все более весомой, приобретая опасные тенденции.
— Вы все еще на проводе, генерал?
— Так точно!
— Слушайте меня внимательно, генерал. Руководство НКВД СССР только приняло решение о переводе руководства и всего офицерского состава отдела контрразведки Западного фронта на работу в Москву, а ваши должности займут московские офицеры. Сегодня вечером прибудут специальные грузовики и конвой для транспортировки личного состава вашего отдела в Москву. С этого момента вы и ваши офицеры ни с кем не общаетесь и ни на минуту не покидаете рабочих мест. Никто и ничего не должен знать об этом бое и всех его составляющих. Лейтенантов, производивших расследование, представьте к наградам и к следующим званиям. Я подпишу наградные листы и соответствующие приказы. Вы, генерал, лично отвечаете за состояние здоровья унтерштурмфюрера Зигфрида Грабе, а также и его людей в эсэсовской форме, обнаруженных сегодня утром на поле боя с немецкими парашютистами. Вы, генерал-лейтенант Гаврилов, должны их лично сопроводить в наш комиссариат…
Последнее, что заполнилось Артуру Любимову в бою с немецкими парашютистами, это был бежавший на него рядовой стрелок парашютист. Он неожиданно возник перед ним, вынырнув из облака разрыва пехотной гранаты, и с некоторым удивлением посмотрел на унтерштурмфюрера СС. Эта же встреча-столкновение оказалась неожиданной и для самого Артура Любимова. Слишком уж много неожиданностей для одного того боя, он только что поздоровался и одновременно попрощался с обер-лейтенантом Кранке. А тут еще этот стрелок парашютист, который в данную минуту решает стрелять или не стрелять из своего шмайсера по этому эсэсовцу, которого в этом бою просто не должно было бы быть. Но эту мысль Артур так и не сумел додумать до конца. Что-то тяжелое ударило Артура Любимова в спину и начало быстро высасывать его жизнь. Сами собой подогнулись колени ног, а затем к глазам стремительно начала приближаться крутящаяся и вращающаяся земля, а затем была одна только темнота.
Когда Артур Любимов снова открыл глаза, то увидел абсолютную белизну госпитальной палаты и красивую девушку в белом халате, которая стояла рядом с его койкой и, полусогнувшись над ним, что-то поправляла у него над головой. На малую долю секунды их глаза соприкоснулись, в глазах медсестры мелькнула радость и ее ротик с алмазными губками начал раскрываться, чтобы задать вопрос или что-то произнести, но в этот момент сознание Любимова снова и решительно закрылось от действительности.