Пообедав в столовой, я навел у раненых летунов справки о ближайшем начальстве и выяснил, что недалеко, всего в каких-то пяти километрах, расположен штаб авиагруппы и ее командир, комкор Смушкевич, должен быть там. Если не улетел, по своему обыкновению, в полки. Поскольку я не был здесь никому интересен, никакие строгие особисты по мою душу не явились, я, вооружившись до зубов, так как мой арсенал некому было сдать, потопал пешком в указанном направлении. По пути я пересек лагерь стрелкового полка, получив массу негативных впечатлений. Никто меня на подходе не окликнул и не спросил, какого черта я шляюсь здесь с японским пулеметом. Бойцы и командиры с интересом поглядывали на меня, когда я проходил мимо, рассматривали необычное оружие и драный броник, но ничего не спрашивали и отводили глаза, когда я смотрел на них, видимо, не желая связываться с человеком у которого на воротнике петлицы капитана госбезопасности. Личный состав бездельничал, прячась от солнца в палатках, составив оружие в пирамиды без всякого присмотра. Проходя мимо одной такой, я заметил, что стоящий рядом на сошках РПШ с пристегнутым диском не поставлен на предохранитель и, остановившись, исправил оплошность. Никому до этого не было никакого дела! Взяв в руки первую попавшуюся мосинку я открыл затвор и убедился, что винтовка лет сто не чищена. Что за бардак! Не армия, а лежбище моржей! Закинуть в ствол миномета японскую гранату, чтобы при попытке выстрелить расчет отправился если не на небеса, то надолго в госпиталь, не составило бы мне никакого труда! Впрочем, не лучше дела обстояли и в штабе авиагруппы. Там, на вопрос «Где Смушкевич?» исправно отвечали, не интересуясь кто я, и какого лешего мне от комкора надо. Так и получилось, что застал я ветерана боев в Испании, конечно, не со спущенными штанами, но в рабочей обстановке.
— Сколько у тебя на земле?! Поднимай третью и четвертую на помощь семидесятому полку!! Японцы подходят, уже над переправой!! Не дать разбомбить!!! Сам лети!!! — орал в трубку полевого телефона в углу комкор, раскрасневшись и смахивая обильно выступивший на лбу пот. Лицо раскраснелось, ворот кителя расстегнут, сразу видно — человек при деле, изо всех сил старается. Тут же рядом еще трое у стоящего в центре раскладного стола с расстеленной на нем картой и радист в наушниках со своим хозяйством.
— Всем лежать! Руки за голову!! Это ограбление!!! — входя, я передернул затвор пулемета. — Лежать я сказал!!! — от моего пинка в сторону отлетел легкий столик и короткая очередь над головами наделала дыр в полотнище. Авиаторы попадали на землю. — Без глупостей! У меня тут мешок гранат и бутылки с огнесмесью!! Дернитесь — не опознают!!!
Выждав пять секунд, чтобы прочувствовали всю свою беспомощность, я приказал:
— Отставить! Встать!! — и, дождавшись, когда команда была выполнена, уже спокойным тоном, давя в себе клокочущую ярость, сказал. — Ну и бардак у вас здесь, товарищи. А окажись я на самом деле диверсантом? Тьфу! Детский сад с барабаном! Даже на пионерлагерь не тянет…
— Кто вы, ик, и по какому праву срываете, ик, боевую работу?!! — пережитое волнение не прошло для Смушкевича даром. — Немедленно опустите оружие! Вы арестованы!!
— Капитан госбезопасности Любимов, выполняю секретное задание наркомата внутренних дел, — представился я с усмешкой, давая понять, что резкие действия в отношении меня будут иметь последствия. — А арестовать меня, товарищ комкор, у вас кишка тонка. Я вам не подчинен. Более того, это я вас должен был бы арестовать за безобразное выполнение возложенных на вас обязанностей. Ответьте на звонок, поди волнуются, — кивнул я в сторону надрывающегося «тапсика».
— Недоразумение! Нормально!!! — сначала буркнул, а потом крикнул Смушкевич, выслушав вопрос с того конца провода.
— Это точно, недоразумение, — кивнул я, соглашаясь, — но нормального в этом ничего нет. Заходите, товарищ, не стесняйтесь, — пригласил я осторожно заглядывающего внутрь командира с пистолетом наготове, за спиной которого бестолково толклись бойцы, вооруженные чем попало. — И не надо в живого человека пистолетом тыкать, а то один такой безобразник мне уже жилетку порвал. Здесь все свои. Смотрите, вот мое удостоверение, — опустив ствол пулемета к земле я левой рукой залез через подмышку под броник и достал корочки. — Капитан государственной безопасности Любимов. А вы кто?
— Военинженер первого ранга Прачик, начальник инженерно-технической службы авиагруппы, — неуверенно представился «главчумазоид».
— Я вас, товарищ Прачик, наверное, от дел отвлек? — спросил я все так же с усмешкой и показным превосходством. — Идите, занимайтесь работой. Если понадобитесь, вас вызовут. Не волнуйтесь, прямо здесь вашего комкора я не буду расстреливать. Конечно, если он мне объяснит, почему над трактом сбивают самолеты «Аэрофлота», а он никаких мер к обеспечению безопасности маршрута не принимает! И сбитые борта не ищет!!! — последние слова, произнесенные повышенным тоном, были больше адресованы Смушкевичу.