Все это Смушкевич мне обстоятельно рассказывал, пока мы шли в столовую и ели и под конец, когда пили чай, спросил:
— Понимаете теперь, почему нет у меня особого отдела? Не только в НКО кадров не хватает, да и сидим мы на отшибе. А вы сразу с упреками, товарищ капитан государственной безопасности. Тут и японцы наседают, и организоваться надо, за всем не уследишь. Кстати, вы у нас, наверное, пока задержитесь? Может, согласитесь, временно, исполнять обязанности начальника особого отдела авиагруппы?
— Вы человек военный, товарищ комкор, должны понимать, что на такие должности назначают. И это не в вашей власти. Особые отделы подчиняются НКВД, — прикрылся я законом, интуитивно стараясь избежать сомнительной чести самому на деле исправлять все то, что я так ругал на словах.
— Так нет вопросов! Назначить вас, временно, может начальник особого отдела армейской группы, которой мы подчиняемся. Он, кстати, тоже ИО, совмещает с должностью командира погранотряда.
Игру Смушкевича разгадать было не сложно. Жаловаться на командира авиагруппы Сталину, согласись я с предложением комкора, уже не получится. Усатый кремлевский горец сразу спросит, куда я сам смотрел.
— Вы хорошо понимаете, товарищ комкор, чего хотите? — не отвечая ни «да», ни «нет», сказал я, прямо посмотрев Смушкевичу в глаза. — Легкой жизни у вас при мне не будет…
— У нас, товарищ капитан, такой роскоши никогда не бывает, не страшно, — открыто улыбнулся командир авиагруппы, чувствуя, что почти добился своего. Я кивнул, разделяя мнение насчет трудностей бытия, но этот жест был расценен как знак согласия на основное предложение.
— Отлично! Солнце уже садится, мне на КП делать нечего. «Ночники» сами отработают как надо. Едем в штаб армейской группы, будем представлять вас командующему. Прямо сейчас!
Несмотря на явное желание Смушкевича обделать делишки как можно быстрее, я заартачился. В первую очередь, узнав, что тот хочет ехать на обычном «гражданском» ГАЗ-40, да еще без конвоя, потребовал заменить машину на грузовик, из которого, в случае чего, можно хотя бы быстро выскочить, и принести мне трофейный пулемет. Пока комкор «организовывал» транспорт, я успел сбегать в юрту и притащить весь свой арсенал. Но и после этого, погрузившись в видавшую виды старую «полуторку», я настоял, чтобы мы дождались, когда двинется к фронту вытягивающаяся колонна стрелкового батальона из состава расположившегося недалеко полка, чтобы ехать в ней.
— Что вы на воду дуете! Тут всего-то сорок километров до КП армейской группы! Час езды! В колонне полночи будем тащиться! — ворчал Смушкевич.
— Никаких вопросов, товарищ комкор, — только подначивал я командующего авиагруппой, — вот разживетесь хотя бы взводом охраны, а лучше еще и броневиком сопровождения, будете летать с ветерком.
— Может самолетом? Возьмем У-2?
— В подвесном контейнере не полечу.
— Зачем? Я пилот, вы в кабину штурмана.
— Уже летали так на КП армейской группы?
— Нет.
— Ну, тогда и суда нет, по земле поедем.
— Вам не угодишь, — не смог скрыть раздражения летчик.
— Привыкайте. Помните, легкой жизни я не обещал, — напомнил я ему в ответ.
Выдвигающийся перекатами на передовую стрелковый полк производил странное впечатление. Он не был моторизован, но сейчас, чтобы преодолеть последние полсотни километров до противника, его перевозили на автомашинах из резерва группы. Точно так же, как до Тамцак-Булака по тракту везли автобатами и бригадами Исидора Любимова, подчиняющимися командованию направления. Бросалось в глаза, что не меньше половины людей в кузовах машин не имеют военной формы, а лошади из артиллерийских упряжек, которых гнали небольшим табуном рядом с батальонной колонной, были местной монгольской породы. Мобилизация. Мобилизация значит война. Слова Шапошникова, который сейчас возглавляет Генштаб и явно понимает, что делает. Судя по всему, руководство СССР, воспользовавшись поводом который дали японцы, решилось на маленькую победоносную войну, чтобы отвлечь народ и снизить внутриполитическую напряженность. Но оно явно переоценивало РККА, судя о ней лишь из докладов маршала Ворошилова. Снизу же виделась совершенно иная картина. В лучших традициях, Красная Армия влезала в драку неподготовленной.