— Золото мертвецов не принесёт счастья! — громко произнёс он неведомо как родившиеся в его душе слова.
— Нас заманивают, — в тон ему ответила подошедшая вплотную Ильмера и выбросила найденный ей медальон, подтвердив ванины слова: — Золото мертвецов не принесёт счастья. А вот янтарь чист. Он хранит шум древних лесов и сияние Солнца.
— Надо же, ты не хочешь золота? Но ведь это только золото, оно всё твоё, иди и собери его.
Это сказала золотоволосая девушка в лёгком прозрачном платье, неведомо откуда подошедшая к ним. И в голове у Вани словно раздался шёпот многих голосов: «Возьми, возьми! Золото это просто золото, ты станешь богат, тебя будут любить девушки…»
— Меня и так любят, — ответил он, стряхивая наваждение.
— Ты не будешь глодать его кости, сирена! — решительно заявила мавка.
— Зачем ты его защищаешь? Я освобожу тебя! Или ты хочешь сама отомстить за неволю и пировать на его костях⁈
На это Ильмера вспылила:
— И опять какая-то мелкая нечисть пытается увести моего парня! И ладно бы как та гадючья принцесса, для себя, так нет же, чтоб на мясо переработать!
Ваня в этот момент снова собрал свой жар и медленно выдохнул его тонкой струйкой на песок. Его огонь был невидим в воздухе, но под его действием песок плавился, застывая желтоватой стекловидной массой. Сирена шарахнулась.
— Вот, вот, рыба ты недожаренная, — оскалилась своими ядовитыми зубами мавка, — сейчас дожарим тебя и всё будет в порядке.
— Морской народ не простит вам, если вы причините мне вред!
— Да ты что⁈ — ехидно спросила Ильмера и задрала рукав на руке, где носила подаренный русалкой браслет. Камни в нём полыхнули синим.
— Ай! — вскрикнула сирена, закрывая лицо руками и отворачиваясь.
— Не простит, значит? — всё так же ехидно прокомментировала Ильмера. — Ты нечисть, изгнана за то, что преступила Древний Ряд. Чуждая всем. Неужели человеческое мясо стоит того, чтобы отречься от своей стихии, находя воду только в лужах после шторма, а когда его долго нет — сохнуть как медуза на песке?
— Ты не понимаешь! Попробуй! Ты околдовала его и можешь убить, пока он спит…
— Дура! — рассмеялась мавка. — Это ты ничего не понимаешь!
— И вообще, хватит тут делить мои потроха, — не выдержал Ваня и без предупреждения дохнул огнём в сирену.
Та вскипела, как перегретый чайник и лёгким облачком пара и рассеялась в лучах восходящего Солнца.
— Теперь всё? Берег чист? — спросил Ваня.
— Да щаз! — ответила заметно раздражённая Ильмера. — Такие хоть и ненавидят всех и готовы сожрать друг друга, но по одной выжить не могут, потому и сбиваются в стайки. Но сейчас они видели, что случилось, поэтому на нас не нападут… И вообще! Я не за твои потроха тут старалась!
— Я знаю, — Ваня взял её за руку. — Пошли, нам ещё плыть и плыть.
Вот так, взявшись за руки, они пошли к лодке. На одном из ближайших к берегу островков дельты что-то сверкнуло.
— Подсматривают, разбойнички, — хмыкнул Ваня и помахал наблюдателям рукой.
Ильмера повторила его жест.
— Учуяли! — сказал Касьян, складывая подзорную трубу.
— А чего бы не учуять, — проворчал Сидор, самый старый в ватаге. Деду давно уже пора бы на покой, но его мудрость не раз помогала ватажникам, а порой и спасала, так что его берегли, но бывало, как и в этот раз, надо было ему всё узреть своими глазами. — Мы то смотрим против света, стёклышки на солнце и взблеснули, а у них глаза молодые, зоркие.
Сказав это он бережно убрал бинокль в короб. Они с Касьяном лежали в траве, под ветками ближайшей к берегу сосны. Упаковав оптику Сидор начал выдавать свои заключения:
— Кто девка эта, не знаю, может и мавка, а вышла к ним сирена, это точно говорю. Девки ругались, а ведун стоял, посмеивался. Видать мавку крепко к себе привязал, не боится за спиной оставлять.
— Может не знает.
— Этот и не знает? Да, впрочем, и бес с ними, нам о своих делах думать надо. Я так мыслю: сирену он сжёг, значит пока берег чист, до заката. Надо идти туда, набрать солнечного камня. Там ещё и золотишко есть, им сирена на своём берегу вглубь заманивала, но золото это плохое, скажи мужикам, чтобы его не трогали, не будет от него добра.
— Значит ведуна отпускаем?
— А тебе мало вчера было? Как он Бера пристрелил. Он, или мавка его.
— Пристрелил?
— Эх вы, молодёжь! Пока вы там шумели, я принюхался. Так вот, из лесу порохом потянуло. Совсем чуть-чуть, но было. Да и мозги у Бера разлетались, как от пули. Так-то вот. Пальнули в него с близи, а ни грома, ни пламени не было. Да и дыма тоже не видно было. Вот и думай, чем это его. Так что даже если мы пацанят и возьмём, как есть сколько-то наших положат. А оно нам надо? Нас и так мало осталось.