— Сейчас заснёт. Ладно, рыкну погромче — вмиг сбегутся, бездельники.
Ренар испуганно запротестовал:
— Я же предупреждал, тише давай, не видишь, пир большой идет, заметят — сразу меня к себе петь затребуют, и пить тоже, не отвертишься, — и показал на светящиеся окна.
Мих понятливо кивнул, и осторожно двинулся в противоположную сторону, к маленьким домикам. Ренар отнял у Василисы мешок, подхватил под руку и повёл следом, посмеиваясь, когда она пыталась пристроить голову к нему на плечо и уснуть на ходу. Но удача была не на стороне путешественников: на третьем же шаге Мих наступил на скамейку, которая развалилась с громким треском, а когда он развернулся, чтобы оценить ущерб — снёс хвостом чашу фонтана.
Грохот и звон были не такими уж и сильными, так что в левом дворце никто не проснулся. А вот те, кто уже или ещё не спал в правом, прекрасно всё услышали: распахнулись окна на втором этаже, сразу осветив двор и наполнив его смехом и разудалой балалаечно-дудочной музыкой. Василиса вынырнула из своего полусна и стала с некоторой опаской наблюдать за разворачивающимся действом.
В оконном проёме воздвиглась массивная мужская фигура, начальническим жестом отстранила столпившихся сзади, наклонилась вперёд, вглядываясь в темноту, и радостно завопила:
— Ренар, сукин ты лис! Наконец-то явился! Сколько можно по деревням таскаться, когда мы здесь скучаем! Давай быстро, поднимайся, у нас девицы тут без песен затосковали…
Ренар тяжело вздохнул, злобно пнул Михову лапу, слегка поклонился, открыл рот, чтобы ответить, но не успел: мужчина высунулся из окна чуть ли не по пояс, не обращая внимания на крик из-за спины «да держите же его, сейчас опять вывалится», и живо заинтересовался:
— Тааак, Мах, это у тебя что, никак осётр? Тащи его сюда, щас зажарим.
Мих указывать на то, что его опять перепутали с братом, не стал, и, воровато выбросив рыбищу за спину, вытянул вперёд пустые лапы — мол, о чём вы, ничего у меня нет. Страдалица угодила прямо в фонтан, подняв тучу брызг, и там затихла — то ли с концами уснула за долгий полёт, то ли решила не привлекать к себе внимания.
Появившийся рядом с крикуном женский силуэт придержал мужчину за пояс и истерично взвизгнул:
— Ты зачем дохлую рыбу в фонтан бросаешь?
За окнами столпился народ, перегородив свет, и Василиса с Волком, воспользовавшись моментом, начали тихонько отступать к деревьям, в темноту. Манёвр не удался: прервав шумную дискуссию о том, почему в фонтане нынче ночью нельзя будет купаться — из-за рыбы или из-за обрушившейся чаши — начальственный голос с радостным изумлением продолжил:
— Так-так! А вы и девицу с собой привезли! Туристка? Давайте её тоже сюда. Ренар, а она хорошенькая? Хотя — любую тащите, девиц много не бывает.
Он попытался ещё сильнее высунуться, но был приторможен второй дамой, пришедшей на помощь первой. Василиса засомневалась — удержат ли: мужик сопротивлялся, а дамы активно пытались друг друга оттолкнуть. Выглядело всё очень забавно, как в театре теней, но только до тех пор, пока мужик не заговорил сладким сюсюкающим голосом:
— А вот я заметил, что там кто-то серенький прячется, пушистенький такой. Зайчик? Котик? Нет? А кто же тогда?
Выслушав летящие со всех сторон подсказки с преобладающим словом «бывший», он гордо выпрямился и поинтересовался:
— А кто его приглашал? Ты? Или ты? Никто? Я так и думал. Так что его нам здесь не надо.
Он опёрся руками о подоконник и заорал:
— Вон его, вон! Стражааа!
Волк отступил на шаг назад, чуть согнул задние лапы и напружинился.
А Василиса внезапно успокоилась. Последние два года она подрабатывала помощником юриста в крупной фирме, и корпоративов с принудительным посещением повидала достаточно, так что навыки общения с нетрезвыми и раздухарившимися начальниками сработали автоматически. Она вышла вперёд, оттолкнув взбешенного Ренара, встала в пятно света, состроила максимально глупое лицо и с восхищением спросила:
— Ой, а рубашка у вас из настоящего китайского шелка, да?
Естественно, рубашку на мужике в бьющем из-за спины свете было не рассмотреть, но не может же такой важный человек в холщовых ходить?
Расчёт оказался правильным — жалко, что галстуки здесь не носят, с ними ещё лучше срабатывает. Но и так получилось нормально — мужик резко успокоился, огладил пузико и снисходительно ответил:
— Не хватало мне ещё китайское носить, что здешнее, что тамошнее. Нет, дорогая, это Версаче. Слышала? Хотя — если хватило денег сюда приехать, не могла не слышать. Вот так-то. Мы здесь тоже — не хуже, чем там. Так что давай, поднимайся к нам, полюбуешься, рисунок — специально для меня делали.
Василиса восторженно охнула и затараторила:
— Как же я сразу не поняла — уж простите, темно, не рассмотрела. Я сейчас, быстренько переоденусь, не в таком же виде вам показываться. Только уж вы мне кого-нибудь пришлите, чтобы в терем мой отвели, и причесаться нужно. Да, и Волку моему чтобы поесть принесли, я его охранником наняла, а то по лесу разбойники бегают, а он какой-то недокормленный, так где было другого взять. Вот приду, и вы мне нормального посоветуете, тогда и этого выгоним, а пока пусть отрабатывает, у меня с ним ряд до завтра.
Мужик снисходительно махнул рукой — мол, ладно, пусть трудится, убогий — и, обернувшись назад, что-то коротко приказал.
Тем временем на улицу выметнулась гомонящая толпа девиц в крайне легкомысленных сарафанах, облепила Ренара и потащила к дверям с выкриками про «Колечко» и «Город золотой». За ними степенно вышел толстый одышливый дядька в наспех натянутом кафтане, бесцеремонно разглядел Василису, небрежно поклонился и сделал знак следовать за ним.
Он молча привёл их с Волком к дверям небольшого терема, открыл дверь, включил свет. Василиса вошла и огляделась: а ничего так, этнографичненько. Похоже на стилизованную под старину гостиницу в Мышкине, куда они осенью ездили всей институтской группой — но намного чище, и запах не полироли, а свежего дерева. Потом она перевела взгляд на горящую под потолком люстру с хрустальными висюльками и удивилась:
— А откуда здесь электричество?
Сопровождающий, представившийся как Деян Силыч, старший ключник, радостно и очень информативно объяснил, что для дорогих туристов — всё самое лучшее. Потом ещё раз внимательно оглядел Василису, без приглашения уселся в кресло и спросил:
— И какие у нашей достопочтенной гостьи планы?
Василиса тоже внимательно оглядела толстяка, оценила умный взгляд маленьких глазок, утонувших в щеках круглого добродушного лица, и спокойно ответила, что в ближайших планах — лечь спать, хоть бы на пару часов. В более отдалённых — утром отловить гида и стребовать с него все положенные по соглашению сторон блага и развлечения. А в совсем дальних — обсудить судьбу Серого Волка с имеющими право принимать решения. Потому как распространение в её мире молвы о горькой, совсем не сказочной судьбине старого заслуженного воина может значительно снизить привлекательность Тридесятого царства как туристического направления, что отрицательно скажется на финансовых результатах…
Толстяк согласно кивал головой, на канцелярских пассажах в оцепенение не впадал, на словах о финансовых результатах хмыкнул и предупреждающе поднял пухлую ладошку:
— Понятно. Можешь не продолжать. На пир, значит, не пойдёшь. Потому и чернавку присылать не нужно, так? Ладно, выбирай любую комнату, проводник твой к завтраку прибудет, прослежу. А прочие вопросы завтра решать будем, утро оно вечера, сама знаешь.
Тяжело поднявшись и направившись к выходу, он недовольно взглянул на Волка, всё время так и просидевшего у порога:
— И нужно тебе было встревать, куда не след? А нам ваши с Иван-царевичем фокусы теперь разгребать…
Он вышел на крыльцо, да так и застыл там: в комнату ворвался многоголосый шум из дворца, до той поры отрезанный массивной дверью, сменившийся чистым голосом Ренара:
— А теперь — новая песня, специально для этого случая написанная.